Отвлекаясь - Федерика Де Паолис

было видно, но он чувствовал на себе ее пристальный взгляд. Она наклонилась, чтобы забрать зонтик из подставки, но так и застыла, вперившись в него. Паоло пошевелил плечами, предположив, что разговор с Папой оставил у него на лице выражение неподдельного ужаса и боязни, что за ним шпионят, что следят за каждым его шагом, что его сын украден.

Нет, подумал он, нет.

– Послушай, извини, – обратился Паоло к парню за стойкой, но тот даже не поднял глаз: он сосредоточенно загружал в посудомойку грязные чашки.

– Извини, – повторил Паоло, пытаясь привлечь его внимание.

– Ну что вам, а? – недовольно отозвался парень.

– Ничего, просто я только что обнаружил, что у меня нет наличных денег. У тебя есть терминал?

– Терминала у меня нет.

– Тогда подожди минутку, я схожу в банкомат и вернусь.

Парень фыркнул, выковыривая что-то из чашки.

– Паоло!

Он услышал женский голос, окликнувший его по имени, и обернулся: это была та самая дама с зонтиком. Он понятия не имел, кто она такая. Она сняла шляпу, и оказалось, что у нее блестящие волосы, белоснежная кожа и сияющие глаза.

– Я Виттория, – произнесла она, – ты меня помнишь?

Виттория.

Он познакомился с ней на острове Форментера, когда лакал джин-тоник из пятилитровой чаши, откуда торчали десятки соломинок. Это случилось в час заката, когда девушки заворачивались в парео, парни надевали ковбойские шляпы и на узкий язык пляжа проливались реки аперитива, когда музыка техно словно вырывалась из-под песка, разбивая сердце, эхом отдаваясь в груди: «Тум-тум-тум».

Она сидела напротив него и тоже пила через трубочку из чаши, которая казалась бездонной. У девушки были черные волосы и острый взгляд, она покачивалась в такт музыке. Потом они оказались вместе в постели. В его номере. Единственное, что он запомнил, – это ровные треугольники незагорелой кожи: наверное, она часами лежала на солнце без всякого защитного средства, потому что ее груди и лобок светились в ночной темноте, и казалось, что ее белая кожа – это фосфоресцирующий в морской воде планктон. Он не знал, что ее зовут Виттория, и совершенно не помнил, как они расстались. Второй раз он увидел ее у своего дома, в машине рядом с мужчиной, который сидел за рулем. Виола ехала на заднем сиденье, девушка-планктон и ее парень подвезли ее до дома.

Виола и Виттория познакомились в Национальной библиотеке. Виола рассказывала ему о ней: Виттория собиралась писать книгу, они вместе обедали, она ей нравилась. Когда Виола вышла из машины, и он обнаружил, что женщина, о которой она рассказывала, – это девушка-планктон, он затаил дыхание. Виттория узнала его в тот же миг, он ее тоже. Но они не подали вида и пожали друг другу руки, словно совершенно незнакомые люди. Паоло и потом промолчал, хотя это его ужасно тяготило. Потому в повседневной жизни Виолы она заняла определенное место, некое собственное пространство. Между ними установилась прочная связь, Виола была в восторге от новой подруги, только жаловалась на ее скрытность, говорила, что та «ютится у самого выхода из жизни»; Паоло запомнил эти слова и часто спрашивал себя, не связана ли эта скрытность с той ночью, после которой у него осталось только одно воспоминание – три фосфоресцирующих треугольника.

Однажды вечером Виола сообщила ему, что Виттория забеременела (это причинило ей боль), что у нее угроза выкидыша и она, наверное, не сможет больше ходить в библиотеку, зато приглашает их поужинать вчетвером у нее дома. Паоло ответил, что это отличная идея, и он охотно туда пойдет. На следующий день, когда они вышли от гинеколога, которая их всячески обнадежила, и, взявшись за руки, тронулись в путь энергичным шагом, дававшим им ощущение счастья во время долгих прогулок, он сделал признание: «Любимая, не знаю, как тебе сказать, это, конечно, бред, но я переспал с твоей подругой из библиотеки, и вот… хочу, чтобы ты об этом знала».

– Я та девушка с Форментеры, – сказала ему Виттория, присаживаясь рядом с ним в маленьком баре. – Тебе нужны наличные? Сколько? – Она повернулась к парню за стойкой.

– Четырнадцать евро, – выпалил тот и схватил банкноту в двадцать евро, которую протянула ему Виттория.

– Послушай, не надо, не стоит беспокоиться.

– Но это же пустяк, – отрезала она, забирая сдачу, – тут и говорить не о чем.

Паоло улыбнулся и засунул руки в карманы.

– И все же спасибо, – сказал он.

– Не за что, – отозвалась Виттория. – Ты знаешь, мы переехали в Прати, а сюда по-прежнему приезжаем – в Аудиториум, в музей, в парк у Олимпийского комитета. У нас родилась дочка.

– Ах, вот оно что… – смущенно протянул Паоло, почувствовав неловкость.

– Я недавно встретила Виолу, – сообщила она, наклонив голову и внимательно глядя на Паоло.

– Правда? Ну, мы живем неподалеку, совсем рядом.

– Она показалась мне странной… Не знаю, в курсе ли ты, но однажды, вскоре после того, как я забеременела, она мне позвонила и… В общем, она минут пятнадцать меня оскорбляла, кричала, что я… Ты ведь ей рассказал, что мы были знакомы, в этом все дело, и она… Ситуация была очень неловкая, потому что…

– Все понятно, – перебил ее Паоло, – мне не надо было ничего ей говорить.

– Вот именно, – прошептала она, уставившись на свои ноги. – Но сегодня, несмотря на то, что она устроила в тот день… сегодня она вела себя как ни в чем не бывало. Она была странной. Какой-то другой. Выглядела…

– Рассеянной, постоянно отвлекалась на что-то, – подсказал он.

– Точно. – Она посмотрела на него с восхищением, словно он попал в центр мишени.

– Ее сбила машина.

– О, я не знала. И как она сейчас?

– Хорошо, только кое-что забыла, так что, вероятнее всего, она тебя узнала, однако не помнит, кто ты. Многое выпало у нее из памяти, прежде всего неприятные, болезненные для нее события, даже досадные мелочи, как будто она сама их полностью удалила.

– О, мне очень жаль, – вздохнула Виттория, широко открыв глаза и доброжелательно глядя на него.

– Вообще-то, все неплохо, ей стало гораздо лучше, – заверил ее Паоло.

Он много раз произносил это нелепое заклинание. Он его выучил наизусть. Поначалу он мог целый час объяснять собеседнику, что именно произошло с Виолой. На самом деле это было ему не очень понятно, он сумел кое-как разобраться в этом, только ознакомившись со многими историями болезней, прочитав кучу статей, поговорив с разными врачами. Все это в итоге помогло ему что-то прояснить для себя. Только со временем он понял, что Виола стерла из памяти боль. Даже самую слабую, совсем незначительную. Этот невероятный процесс проходил у него на глазах, в его присутствии, однако когда ему нужно было вкратце