Гори - Анастасия Мандрова

– Где-то высоко, – ответила я в предвкушении нашего катания, а Ваня нежно коснулся моей щеки, и этим касанием привел меня в еще больший трепет.

Мы сели в закрытую кабинку и стали с нетерпением ждать, пока медленно, но верно, она поползет вверх. Алекс успокаивал Лизу настолько увлеченно, что мне не слишком удобно было находиться с ними рядом. Постоянная ухмылка Вани вызывала у меня такое же чувство неловкости.

– Высота этого колеса составляет тридцать метров, – с ноткой сарказма заметил он.

– Выше нашей крыши?

– Сама сейчас увидишь, – мягко ответил он из под полуопущенных густых ресниц.

И я не выдержала всего этого, безумно красивых видов осенней Москвы с той высоты, когда ты уже не понимаешь, страшно тебе или нет, страстных флюидов от парочки рядом с нами, наконец, ощущения близости рядом с Ваней. Я расстегнула ремень, выскочила из кресла и тут же оказалась на его коленях, лицом к лицу. Ваня, как будто знающий, что так и будет, тут же сомкнул свои руки вокруг моей талии.

– Признайся, жалеешь о пари? – спросил он и, отодвинув шарфик, покрыл поцелуями мою шею.

– Очень, – призналась я, чувствуя как по спине побежали мурашки.

– Я тоже!

Он начал целовать меня так, что я забыла, где нахожусь и как меня зовут. Он мог увезти меня куда угодно, он мог называть меня любым именем. Все мои проблемы, все мои страхи улетучились, как только его губы дотронулись до моих. Все, что было до этого, стало таким неважным. Я могла любоваться небом, лазурным, с пушистыми облаками, глядя из окна покачивающейся кабинки, но небо отражалось в серо-зеленых глазах, и этого было более, чем достаточно.

Мы целовались так долго, что не заметили, как наша кабинка стала равняться с землей. Нехотя мы оторвались друг от друга и разомкнули наши объятия. И встретились с насмешливыми улыбками Алекса и Лизы.

– Так, так. Ну и кто из вас проиграл пари? – спросила Лиза, когда мы ступили ногами на землю.

Она была раскрасневшейся от поцелуев и с горящими от счастья глазами. Наверное, сейчас я выглядела так же.

– Пари все еще в силе, – ответил Ваня, проводя рукой по своим волосам, как всегда растрепанным в художественном беспорядке. – Я просто помог Ане преодолеть страх высоты таким же способом, как и ты, Сашка.

– Оправдывайся, оправдывайся, – самодовольно засмеялся Алекс. – Надо будет прислать вам фотографии вашей так называемой дружбы, которые сделала Лиза.

Мы шли к метро, иронизируя друг над другом. Веселые, влюбленные и неизмеримо счастливые. Я остановилась на дороге, как вкопанная. Ване пришлось остановиться рядом со мной, потому что у нас уже существовал общий негласный закон – остановится один, остановится другой. Ваня удивленно смотрел на меня своими серо-зелеными глазами, пытаясь отгадать, что пришло мне на ум.

– Аня, ты чего?

Я влюблена в тебя. Как я раньше не понимала этого? Это так просто и так сложно. Быть с тобой – это все, чего я хотела бы от жизни. Ты – мой самый лучший подарок на свете. Добрый. Надежный. Красивый. Мой. И я так боюсь тебя потерять. Боюсь так сильно, что, кажется, уже начинаю чувствовать привкус боли, если когда-нибудь все это закончится. Как же люди не боятся этого чувства, когда оно такое сильное и всепоглощающее?

– Ничего, – ответила я, не в силах отвести от него взгляд.

– Нет, правда… Все хорошо? – его брови вопросительно взлетели вверх.

– Все хорошо, – улыбнулась я ему.

И теперь это было правдой!

Быть семнадцатилетней девушкой трудно. Ты еще не знаешь, где правда, а где ложь. Ты не разбираешься в людях, а если думаешь, что разбираешься, то все равно это получается плохо. В любой момент тебя могут обмануть, унести частичку твоего сердца с собой, не оставив взамен ничего, кроме боли и пустоты. Я знала это от подруг, знала из романов, которые читала по ночам при мягком свете лампы. Но в моей реальной жизни не было еще того, кто действительно мог причинить боль своим уходом.

Расставание с Антоном настолько не тронуло меня, что иногда я думала о том, что мне не дано чувствовать любовь. Ничто не трепетало во мне, когда я целовалась с ним, я не чувствовала себя уютно в его объятиях. Встречаясь с Антоном, я в очередной раз угождала больше своей маме, чем себе. Ей было спокойнее, если ее дочь встречается с парнем, подающим большие надежды, хорошо воспитанным и образованным, нежели с каким-нибудь музыкантом или актером. Вот только существовала одна загвоздка. Теперь в эту категорию “каких-нибудь” попадал Ваня. И я была в него влюблена. И боялась потерять настолько, что впервые была готова идти против мнения своей мамы.

С такими мыслями я просидела весь урок английского языка рядом с Ваней, украдкой поглядывая на него и любуясь его профилем. Как странно, что человек, который еще недавно был для тебя просто незнакомцем, становится центром твоей Вселенной.

– Ты что-то молчалива сегодня, – заметил Ваня, когда мы вышли из кабинета английского и направились в столовую.

– Я думаю о том, что сегодня приедет мама, – отозвалась я, глядя себе под ноги.

– И ты настолько счастлива из-за этого, что молчишь все утро?

– Ты не понимаешь, – я покачала головой. – Все изменится с сегодняшнего дня.

– Но ведь ты не изменишься, а остальное неважно, – сказал Ваня, пропуская меня вперед при входе в столовую.

– Тебе правда восемнадцать лет? Иногда кажется, что намного больше.

– Правда, – засмеялся он. – В мае исполнилось. А когда твой день рождения?

– Тридцать первого октября. – И на восторженно-удивленный взгляд Вани добавила. – Да, да… канун дня всех святых. Ведьмы где-то там в Америке в честь меня танцевали с метлами.

– Надо будет отпраздновать! Нарядимся вампирами, и нам будет вечные восемнадцать.

Мы набирали себе еду, продолжая перебрасываться шутками о Хэллоуине и моем дне рождении, когда между мной и Ваней непонятно каким способом втиснулась Мишель. На ее губах играла злорадная ухмылка.

– Я тут раскопала про тебя побольше информации, дорогая Аня…

– Тебе больше делать нечего? – перебил ее Ваня, и взяв меня под руку, повел к столику, где сидели Алекс и Лиза.

– Я между прочим, тебя спасаю, Ванечка, – не отставала от нас Мишель.

– С чего ты взяла, что я нуждаюсь в спасении?

– Потому что Аня постоянно что-то скрывает и врет тебе. Вряд ли она рассказала тебе о фотографе Елисее Морозове.

При звуке имени того, кого я хотела бы изгнать из своей памяти навсегда, я вздрогнула и резко остановилась. Поднос с едой сам собой выпал из