Гори - Анастасия Мандрова

Когда прозвенел звонок на перемену на последнем сегодняшнем уроке, мое сердце затрепетало. Еще чуть-чуть и я увижу маму, успею насладиться ее вопросами, советами и стопроцентно верными точками зрения на все. Какой бы она ни была, я все равно всегда скучала по ней.

Ваня остался играть в футбол. И я шла, а точнее, неслась на всех парах, к дому. Наполненный спешащими людьми проспект, залитый ослепительно-желтым солнцем, подъезд, лифт, входная дверь – и я в объятиях мамы. Мы стояли в помпезной гостиной под огромной люстрой на потолке и тонули в объятиях друг друга.

– Дорогая, ты перестала так сильно краситься. Тебе идет! Но цвет этого свитера тебе совсем не к лицу. И ты поправилась, у тебя появились щечки, – произнесла мама, когда первой отошла от меня и разглядывала со стороны.

Дорогая, как я соскучилась! Дорогая, ты выглядишь такой счастливой! Все это могла бы сказать любая другая мать, но не моя. В этом была она вся.

– Я не поправилась. Тебе показалось, – отозвалась я, поправляя светлые кудри.

– Аня, нам надо поговорить, – произнесла моя мама, присаживаясь в своем дорогом дизайнерском платье на диван.

Но, к счастью, из магазина с полными пакетами продуктов пришел папа, тем самым не давая ни единого шанса моей маме на то, чтобы что-то добавить, пока мы не останемся с ней наедине. Уже вечером, после семейного ужина, мама добралась до меня в моей спальне. Я как раз лежала на своей кровати и переписывалась с Ваней, когда она вошла ко мне без стука, как будто хотела застать за чем-то непристойным. Я захлопнула ноутбук и отодвинула на край кровати.

– Ты долго будешь избегать меня? – спросила она, застыв в дверях в голубом шелковом халате.

– Я не избегаю тебя. Просто делала уроки.

Мама плавной походкой подошла к кровати и села на краешек. Ее спина была настолько ровной, что создалось впечатление, что она находится на каком-то королевском приеме, а не в спальне собственной дочери.

– Ты по мне не скучала? – вкрадчивым голосом спросила она, глядя мне в глаза.

– Мама, ну что ты такое говоришь?

– Ты отдалилась от меня.

– Нет. Просто все эти недели мы были далеко друг от друга.

Я пристально вглядывалась в такое знакомое и любимое лицо. Оно не изменилось. Все такие же проницательные серые глаза, полные губы, чуть вздернутый подбородок и заплетенные в косу светлые волосы, выступающие обрамлением всей этой красоты, как достойная рама для картины. Мама всегда на ночь заплетала волосы в косу, перед этим расчесывая их не менее пятидесяти раз.

– Почему ты мне не рассказала о новом мальчике? Вы уже занимались сексом?

– Мама! – я покраснела, как рак.

Если бы я знала, о чем пойдет наш разговор, я бы закрыла дверь своей комнаты на замок, забаррикадировалась этим ужасным узорчатым шкафом, и не стала бы вести разговор на тему секса с мамой.

– Видимо, еще нет, – сделала вывод она, и ее поза заметно расслабилась. – Мне нужно вновь говорить тебе о контрацепции?

– Нет!

Моя мама начала говорить о мальчиках, когда мне было лет десять. В двенадцать она рассказала мне все (буквально все!) о том, откуда берутся дети и как сделать так, чтобы их не было в ближайшем будущем.

– Хорошо, – она погладила меня по ноге и добавила. – Не понимаю, почему вы расстались с Антоном. Он такой хороший парень. Может, еще не поздно вернуть его? У вас была бы любовь на расстоянии. Так романтично!

– Мама, уже поздно все возвращать.

Особенно я понимала это сейчас, когда мои чувства к Ване не помещались в сердце. Они были настолько сильными, что готовы были выплескиваться на все, что меня окружало. Теперь-то я понимала Ромео и Джульетту,

– Ты изменилась, дорогая.

– Поправилась? – усмехнулась я.

– И это тоже, – мама улыбнулась такой теплой улыбкой, что я сразу почувствовала себя маленькой девочкой. Тогда у меня была именно такая мама, с такой улыбкой и с нежными руками.

– Я скучала по тебе. Правда. – Слова вылетели из моих губ, как бабочки, перелетающие с цветка на цветок.

– Моя девочка…

Мама потянулась ко мне, я потянулась к ней. И все обретает смысл, когда я нахожусь у нее в объятиях. Мне так спокойно и хорошо. Как в детстве. Куда же оно ушло? И когда?

– Завтра заберу тебя с третьего урока. Мы едем на кастинг. Захвачу тебе одежду, переоденешься в машине, – шепнула она мне, как будто и не было этих мгновений радости. – На завтрак можешь себе позволить только овсянку на воде.

Я отстранилась. Ты поправилась. У тебя слишком большая грудь для модели. Твой лоб слишком высокий. У тебя маленький рост. Все эти мамины фразы, сказанные за последние несколько лет, перемешались в моем сознании, пока я, наконец, не поняла, что мир остался тем же самым, что и был год назад. Моей мамы из детства больше нет. А, может, никогда и не было. В воздухе витал аромат ностальгии. И кое-чего еще.

– Ты что пила? – вырвалось у меня.

– Всего пару бокалов вина… Ждать, когда твой папа закончит совещание по скайпу, а дочь сделает все уроки, очень скучно, знаешь ли.

– Да ну? – с плохо сдерживаемой тревогой в голосе произнесла я.

– Это всего лишь вино, дорогая. Итальянское. Хочешь? Хотя нет, тебе нельзя. С завтрашнего дня ты на диете.

Всего два бокала вина помогли ей забыть тот факт, что я вообще не пью. Всего лишь несколько взглядов на меня помогли ей понять, что мне вновь пора на диету. А где-то есть мамы, которые разрешают есть пиццу и мороженое на ночь. А где-то есть мамы, которые любят своих дочерей такими, какие они есть.

– Уже десять часов. Мне пора спать.

– Спокойной ночи, дорогая, – промурлыкала мама, сделав вид, что не заметила изменившейся атмосферы в комнате.

– Спокойной, – прошептала я и с облегчением вздохнула, когда дверь за мамой затворилась до конца.

Итак, моя мама вновь стала употреблять алкоголь. Два года назад, когда счет выпитых ею бутылок измерялся от двух и больше, мама слезно обещала, что не возьмет в рот ни капли алкоголя. И слово свое держала. До недавнего времени. Нужно будет спросить у бабушки про алкоголь, но так, чтобы и она ни о чем не заподозрила. Беспокоить ее было ни к чему.

Я дошла до шкафа и открыла дверцу с зеркалом