Неизвестный Андерсен: сказки и истории - Ганс Христиан Андерсен

в комнату. Руди больно наступил мне на хвост! Он такой неуклюжий! Я замяукала, но ни он, ни Бабетта не слышали меня. Они открыли дверь, оба зашли в комнату, я обогнала их и запрыгнула на спинку стула, я же не знала, как все получится. Но Мельник вышвырнул его, да еще как! Дескать, вон из моего дома, отправляйся в горы к своим сернам, целься в них, а не в нашу маленькую Бабетту!

– Но что сказал Руди? – спросила кухонная кошка.

– Что сказал? Да все то, что говорят, когда сватаются: «Я люблю ее, а она любит меня, и если в кринке найдется молоко для одного, то найдется и для двоих». – «Но она тебе не ровня, – сказал мельник, – она сидит на зерне, на золотом зерне, понимаешь? Тебе ее не достичь!» – «Как бы высоко кто ни сидел, всегда можно добраться, если захочешь!» – ответил Руди, потому что за словом в карман он не лез. «А вот орленка достать не можешь, сам же сказал! А Бабетта еще выше сидит!» – «Я достану обоих!» – воскликнул Руди. «Хорошо! Получишь ее, когда принесешь мне живого орленка, – сказал мельник и рассмеялся так, что на глазах выступили слезы. – А теперь – спасибо за визит, Руди. Приходи завтра, но дома никого не будет! Прощай, Руди». И Бабетта тоже попрощалась с ним, так жалобно, словно котенок, который потерял свою мать.

«Раз я дал слово, сдержу его, – сказал Руди. – Не плачь, Бабетта, я принесу орленка!» – «Надеюсь, сломаешь себе шею, – вставил свое слово мельник, – и тогда перестанешь тут путаться под ногами». Вот это я имею в виду, когда говорю, что его вышвырнули! И вот Руди ушел, а Бабетта сидит и плачет, а мельник поет немецкие песни, которые выучил во время своего путешествия. Расстраиваться я не буду, что толку?

– Но для виду-то, наверное, можно, – сказала кухонная кошка.

7

Орлиное гнездо

На горной тропе звучал бодрый и веселый йодль, свидетельствующий о хорошем настроении и бодром духе. Это пел Руди, он направлялся к своему другу Везинану.

– Нужна твоя помощь. Давай захватим с собой Рагли, мне надо достать орленка из гнезда под уступом скалы.

–Может, сначала снимешь пятна сЛуны, это задача не сложнее, – ответил ему Везинан. – Ты, похоже, в хорошем настроении.

– Ты прав, а все потому, что я собираюсь жениться! Давай серьезно, сейчас все расскажу.

И вскоре Везинан и Рагли узнали, что задумал Руди.

– Ты отчаянный парень, – сказали они. – Ничего не получится. Ты сломаешь шею.

– Если не думать о том, что можно упасть, то и не упадешь, – ответил Руди.

Около полуночи они отправились к скале, прихватив с собой шесты, лестницы и веревки. Путь их лежал через заросли кустарника, под ногами шумели скатывающиеся с вершины камни. Шли они все время вверх, вверх, в темную ночь. Под ними шумела вода, наверху журчала вода, дождевые облака плыли над их головами. Охотники добрались до крутого горного уступа, здесь было еще темнее. Отвесные скалы почти смыкались над ними, и лишь через узкую щель виднелся клочок неба. Рядом с ними, под ногами, открывалась глубокая пропасть, где бурлила вода. Они замерли в ожидании рассвета. На рассвете орел покинет свое гнездо, его надо застрелить, а уже потом думать, как добраться до детеныша. Руди сидел на небольшом камне, так тихо, будто и сам был каменным изваянием. Ружье он держал наготове, взгляд не сводил с пещеры под уступом, где скрывалось орлиное гнездо. Охотникам пришлось ждать долго.

Внезапно над ними послышался свист и шелест больших крыльев, что-то огромное заслонило свет. Два ружейных ствола взметнулись вверх в тот момент, когда черная птица вылетела из гнезда, раздался выстрел, какое-то время распростертые крылья еще шевелились, а затем орел стал медленно опускаться, и показалось, что он своим телом и широкими крыльями заполнит все ущелье и при падении увлечет с собой охотников. И вот птица исчезла, и затрещали ветки деревьев и кустов, ломающиеся под ее весом.

Мешкать было нельзя. Три самые длинные лестницы связали, чтобы взобраться по ним к гнезду. Их укрепили на последней надежной точке опоры на краю пропасти, но оказалось, что длины их не хватило. Выше последней ступеньки надо было преодолеть большое расстояние по гладкой стене – до того места, где в пещере под прикрытием выступающей скалы скрывалось гнездо. После недолгого обсуждения было решено, что есть один только способ: спустить сверху две связанные лестницы, а затем соединить их с тремя уже установленными. С большим трудом затащили обе лестницы на вершину и крепко связали веревками. Затем лестницы спустили с уступа, и они повисли прямо над пропастью. Руди быстро добрался до нижней ступеньки. Утро было морозным, туманные облака поднимались из черной расщелины. Руди сидел на лестнице, словно муха на качающейся соломинке, которую строящая гнездо птица обронила на краю высокой фабричной трубы, но муха-то может улететь, если соломинку сдует ветром, а Руди же мог с легкостью сломать шею. Ветер свистел у него в ушах, внизу в пропасти шумели потоки воды из тающего ледника, дворца Ледяной девы.

Он раскачал лестницу, точно паук, который, раскачиваясь на длинной паутинке, хочет за что-то уцепиться, и после того, как Руди четвертый раз коснулся верхней из установленных внизу лестниц, ему удалось поймать ее… Уверенной и сильной рукой он соединил все в одну конструкцию, но лестницы все равно продолжали шататься, будто скрепленные истертыми петлями.

Пять длинных лестниц, которые вели к гнезду, прислонялись к скале и качались, как былинка на ветру. Предстояло самое сложное: надо было карабкаться вверх, как карабкаются кошки, но для Руди это было привычное дело, его ведь научил кот. Он не чувствовал парящего за спиной духа, который стремился сбросить его в бездну и тянул к нему свои щупальца. Добравшись до последней ступени лестницы, он понял, что поднялся еще недостаточно высоко, чтобы заглянуть в гнездо, он мог только просунуть туда руку. Он проверил прочность толстых, переплетенных ветвей, лежавших на дне гнезда, и когда он нащупал надежную толстую и неподвижную ветку, то перебрался с лестницы на эту ветку и теперь уже грудью нависал над гнездом, но тут ему в нос ударил удушающий запах падали, здесь валялись разорванные на куски и разложившиеся ягнята, серны и птицы. Головокружение, не решавшаяся прикоснуться к нему, обдавала его смрадными испарениями, чтобы он потерял сознание, а внизу, в черной зияющей бездне, в стремительном потоке сидела сама Ледяная дева с длинными светло-зелеными волосами, и мертвенные глаза ее были словно два ружейных дула.

– Теперь-то я тебя поймаю!

В глубине гнезда Руди