Круг, петля, спираль - Анна Баснер

принцесса. Нет, не принцесса – королева Коннахта. Героиня кельтских саг. Подлинная Мейв из манускриптов Уладского цикла, та, что «медвяная», «никогда не была ни в чьей тени». О том, что мужья ее, четыре, между прочим, штуки, в легендах практически не упоминаются, Федор старался лишний раз не думать.

В итоге празднество, вроде бы обреченное на провал, в общем и целом удалось. Несоединимые по составу вещества легли ровными красивыми слоями. Родители, тети, дяди и двоюродные бабушки Федора получили торжественный зал бракосочетания и казенную усатую тетку в костюме цвета вареной колбасы, объявившую Федора и Марию мужем и женой. Ватага ролевиков и реконструкторов – внеочередную возможность нарядиться и обвеситься мечами, стилизованное пиршество, столовое вино в бутафорских кубках и развеселый поход на фестиваль.

Без пары-другой умилительных казусов не обошлось. Набожная родственница жениха Елизавета Ивановна, комкая в пятнистых ручках хлопчатобумажный платочек, долго консультировалась по религиозным вопросам с ряженным в сутану приятелем Мейв по имени Джеральд; он был крупным специалистом по Альбигойским войнам и католической инквизиции, но абсолютный звонкий нуль в православных ритуалах. А поддатый дядя Вадим ни с того ни с сего проникся громыхающим пауэр-металом брутальной группы Manowar – Освальд врубил их ради шутки, когда выдохшиеся менестрели разложили скрипки и гитары по футлярам.

Скоро Мейв получила корочку актерских курсов и вдохновляющее напутствие тамошнего мастера. Подготовила для режиссера Жбарского пронзительный этюд по Чехову. Перевелась на заочный в Тряпочке, чтобы основное время посвятить лицедейству. Репетировала, волновалась. Да и Федор не находил себе места, будто его, а не супругу, ожидало прослушивание. Он чувствовал: все идет своим чередом. Мейв занимается тем, чем должна. Федор ее обеспечит. Она будет играть. Театр на Васильевском пусть и маленькая сцена, но и не бог весть что. Где-то надо начинать. А дальше она поднимется, несомненно. Талант! Главное – вот этот старт. Чтобы не с улицы в профессию. Остальное сама. Никуда не денется. Ее не могут не заметить.

Впоследствии Федор часто спрашивал себя, где ошибся, что упустил. Кажется, подвела замкнутость. Тотальное безразличие к закулисным сплетням. Эту пакостную сторону театральной жизни он игнорировал – никогда не смаковал слухов, не плел интриг. Поэтому новость, что театр «Между строк» закрывается, Федор узнал последним. Не подготовился, не подстелил соломки. Ничего удивительного. Невоздержанный на язык Жбарский таки надерзил кому-то в Комитете по культуре и потерял финансирование. Федор со Станиславом Ильичом лишились работы. Мейв – взлетной площадки, первых, почти гарантированных ролей.

Все, что смогли унести из цеха, – инструменты, механизмы, расходники, фрагменты декораций – выгребли и до лучших времен свалили печальными грудами у старика в гараже вокруг гнилого горбатого «Запорожца». Золоторукий пенсионер Станислав Ильич без дела крепко запил. Мейв перестала ежедневно повторять этюд и вернулась к швейной машинке. Федор сунулся в пару театров и получил от ворот поворот. Кому нужны начинающая актриса и сразу два бутафора в штат? Где-то что-то пообещали, но неопределенно – мол, если будет дополнительная потребность, то на подряд.

Слава богу, совсем без денег не сидели. Федор брал заказы от ролевиков и делился ими со старым мастером – и это было единственное, что вытаскивало наставника из тягостного сплина. Доходов, правда, приносило крохи, прожиточный минимум. Крупяная диета. Гречка, овсянка, рис.

Решение нежданно-негаданно подсказал Освальд. Покончив с ролевым прошлым, он переименовался обратно в Валентина и теперь носил не средневековые одежды, а хлыщеватые костюмы. Валька нагрянул в гости, умостился, раскидав подушки, на кухонном диванчике. Хлебнул чая, поморщился (Мейв упорно добавляла гостям непрошеное молоко) и попросил черный кофе.

Пока Мейв хозяйничала, Федор сообщил товарищу невеселые новости.

– А почему бы тебе, дружище, – Валька лукаво посмотрел на Федора, – свою мастерскую не основать? Сплошные плюсы. Сам себе хозяин. Дедка своего пристроишь. Клиентская база у тебя небольшая уже есть. И я тебе с телика, может, тоже заказов подгоню.

– Я могу шить! – подала голос Мейв, снимая сердитую раскаленную турку с газовой плиты.

Федор решительно помотал головой:

– Еще чего. Тебе не шить нужно, а пробоваться. Играть.

– Да-да, – отмахнулась Мейв. – Это если куда-то возьмут. Но так-то можно. Помнишь, как я на свадьбу всех обшила? По деньгам нормально.

– Возьмут. Ты гениальная актриса. – Федор повернулся к Вальке. – Она сама не понимает, что ей бог дал.

Мейв фыркнула:

– Не слушай его, Теодор склонен преувеличивать.

– Ничего подобного! – возразил Федор.

– Никто не спорит. Не о том ведь речь. Про мастерскую-то подумайте, – поднажал Валька и принял из рук Мейв кофейную чашку.

– Деньги где взять? – Федор поскреб затылок. – Сколько ж нужно, чтобы запуститься?

– А кредиты на что? – удивился Валька. – Их для таких целей и придумали вообще-то.

В словах Вальки был резон. По телевизору недавно заговорили о программах поддержки малого бизнеса. Федор пошел по банкам. В отделах кредитования юридических лиц от него требовали какие-то непонятные документы, финансовые расчеты, технико-экономические показатели. А еще интересовались, что неопытный предприниматель может заложить. Тогда же впервые прозвучало загадочное, солидное слово «бизнес-план». «Вы оценивали объемы услуг? Предполагаемые доходы от основной деятельности?» – каверзно экзаменовала его девушка, у которой настолько гладко были зализаны волосы, что макушка отражала свет потолочных ламп. Федор только руками разводил: «Чего?» Девушка объясняла популярно и с сочувствием… В следующий банк он шел, уже по этому конкретному вопросу подготовленный. Но тотчас возникало что-нибудь новенькое. «Каково соотношение переменных затрат к постоянным?» И Федор снова недоумевал: «Чего?»

Так и научился уму-разуму. В пятом по счету банке кредит дали. С людоедскими процентами. Под залог земельного участка, доставшегося Федору по наследству от бабки. Родители, которые освободили для молодоженов квартиру и окончательно обустроились на даче, выращивали на тех самых заложенных двадцати сотках огурцы и клубнику. Естественно, пришли в ужас. Помнили еще коммунальное прошлое. «Прогоришь, где мы будем жить? С вами? А у вас детки появятся, как мы все разместимся?» Консерваторы до мозга костей и вялые противники рыночных реформ, в успех предприятия не верили совершенно, что не добавляло Федору оптимизма. Впрочем, в нем проснулся упрямый мужицкий задор: раз уж задумал, надо вытащить. По-любому. Федор радовался этой решимости, внезапному аппетиту к риску. Взрослый дядька победил в нем вчерашнего студента-переростка, несмышленого двадцатитрехлетнего беспозвоночного олуха.

Под мастерскую Федор нашел помещение в районе закопченных складов на Лиговке. Места, хоть и центр, страшные: рытвины, гниль, крысы. Задворки магазинов и баров. Облака невообразимой помойной вони. Сама мастерская разместилась за проржавелой, исписанной баллончиком дверью в длинной двухэтажной постройке. Немногим, честно говоря, лучше гаража, но хотя бы есть где развернуться.

Внизу Федор со Станиславом Ильичом оставили пустое пространство для изготовления крупных объектов, сварки, станочных работ. Наверху сделали «грязные» комнатки для лепки и покраски; костюмерную, куда перевезли швейное хозяйство Мейв.

Пахали как проклятые несколько лет. Трудные были годы для молодой семьи и молодого предприятия, неустойчивые. Середина двухтысячных – не жестокие и отвязные девяностые, а все-таки. Федору, самоназванному директору и главному бухгалтеру их творческой фирмы, пришлось осваивать навыки, от его натуры чрезвычайно далекие: заполнять бумаги, мотаться в налоговую, сводить баланс. Давать объявления в газеты. Звонить и предлагать. Поддерживать на пару с самоучкой-программистом, подогнанным Валькой, первый, неуклюже скроенный интернет-сайт.

Станислав Ильич был в этих сторонах бизнеса малополезен. Зато его помнили в театральной среде. Заказывали декорации, реквизит. Со временем на пороге мастерской появилась и новая порода клиентов (дерганые, в пузырящихся костюмах и лоснистых галстучках) – такие покупали пенопластовую бутафорию для оформления магазинных витрин или, например, для промышленных выставок. Короче говоря, опасения родителей Федора были небеспочвенны, но напрасны – фирма не прогорела. Даже в кризисный две тысячи восьмой.

Федор не только показал себя расторопным и разумным предпринимателем, но и за суматошными хозяйственными хлопотами не растерял мастерства. Работа спорилась, они беспрерывно столярничали, резали, ваяли, красили под бренчавших из магнитофона битлов. Станислав Ильич реже тянулся к бутылке (он всегда без усилий бросал пить, если ему было интересно). Мейв во всем помогала, искала клиентов. Она была приветлива, располагала к себе, вела переговоры, оформляла заказы.