Человек с одинаковыми зубами - Филип Киндред Дик

не очень хотел обсуждать это с ней. Он вообще очень мало разговаривал с ней по вечерам; после ужина, помыв посуду, он обычно уходил один читать или работать, пока она читала или смотрела телевизор. Но сегодня она явно хотела поговорить.

– Не думаешь ли ты, – сказала она, – что Рансибл сделал это в качестве рекламного трюка? Как тот агент по недвижимости из Саусалито, который говорит, что Дрейк высадился именно там, а не в заливе Дрейка и что его медная табличка поддельная? Это способ рекламы района. Рансибл привлечет сюда людей, может быть, очень много.

Он кивнул.

– Его мотивы понятны, – сказала она, – с этим согласны почти все, с кем я говорила. Такой человек мог бы сделать именно такие вещи. Это ведь правда довольно умно и сделало ему хорошую рекламу. Но мне бы это не понравилось. Большинство газет намекают, что это рекламный трюк. Прямо не говорят, конечно. Но это наверняка из-за законов о клевете?

– Конечно. Если бы они это написали, он бы подал на них в суд за клевету и получил бы огласку таким образом.

– Ненавижу таких людей, – сказала Шерри, – наглых и пробивных. Хотя неприлично так говорить, потому что он еврей.

– Да. Он портит репутацию всему народу.

– Нет, я имею в виду, что мы не можем критиковать его публично, потому что это сочтут антисемитизмом. Так что это дает ему карт-бланш продолжать. Поднимать шумиху.

– Подобная известность вряд ли принесет ему счастье.

– Но он должен был знать, что подделку раскроют и что он станет известен именно в таком смысле. Ведь его находку видели ученые, и он… – Она снова взяла газету. – Сам их позвал. Почти сразу.

– Может быть, для него любая реклама хороша, – сказал Домброзио, испытав укол беспокойства. Рансибл, безусловно, рисковал – но страдал ли он? Потерял ли он что-нибудь? – Очень уж он цепляется за свою находку, – сказал он жене.

– Да, – согласилась Шерри, – все еще пытается выдать череп за подлинный. Без научной поддержки.

– Дурак, – зло сказал он.

– Ему просто нужна огласка, – возразила Шерри.

– Нет. Он просто не в состоянии признать, что его обманули.

– Обманули? – Она посмотрела на него и медленно подняла брови. – Ты не думаешь, что он сам изготовил подделку? По-твоему, он искренне считает ее реальной? Его обманули?

Она быстро сообразила, почему он выбрал именно такие слова, и долго молча смотрела на него.

– Возможно. – Ему очень хотелось оставить эту тему.

– Выходит, это сделал кто-то другой! И бедный Рансибл – жертва. Очень увлекательно. – Она задумалась, а затем рассмеялась. – Какая странная теория. И какие выводы я могу сделать о тебе?

Он посмотрел на нее.

– Ну-ка, давай посмотрим. Возможно, ты не можешь признаться себе, что излишне доверчив. Видишь, как ты спроецировал собственные проблемы на Рансибла? Он стал для тебя символом.

В этот момент ему удалось отвлечь ее; отойдя в кухню, он стал искать в холодильнике что-нибудь перекусить, какой-нибудь десерт. Она присоединилась к нему, и вместе они нашли замороженный пирог.

Когда они сидели за кухонным столом и ели, он размышлял над идеей, которая почти постоянно приходила ему в голову последнюю неделю или около того.

Если он уйдет от Шерри, он сможет переехать в Сан-Франциско, снять комнату или квартиру и оттуда ходить на работу без машины. Он сможет устроиться на работу сейчас, а не ждать два месяца, пока ему не вернут права.

Сидя напротив, Шерри ела свой пирог, непринужденно и изящно держа вилку. На ее лице застыло то милое выражение, которое всегда привлекало его, а большие серо-голубые глаза смотрели совершенно невинно. Идеальное американское лицо, подумал он. Неиспорченное. Без единого дефекта. И все же ее внешность не соответствовала ее личности. Ее уж точно нельзя назвать неиспорченной.

Этого не видно, подумал он. Ни одного намека. Благовоспитанная и привлекательная женщина, которая знает, чего хочет, и добивается того, чего хочет. Она выросла, привыкнув командовать, подумал он, и она не собирается останавливаться. Брак для нее не означает подчинение мужчине.

«Мне бы жилось намного лучше, – решил он, – если бы я бросил ее. Это очевидно. Я мог бы снова управлять своей жизнью». И все же… Он не мог забыть о поводе для гордости, который она ему давала. Гордость перед обществом за обладание высококлассной женой. Она подняла его самого на ступеньку выше. Она помогла ему выглядеть лучше в глазах всего мира.

Он прекрасно представлял себя без Шерри – себя как человека, а не как ее мужа. И это его тревожило. Кем бы он был? Он явно добился бы меньшего, чем сейчас. Надо посмотреть на ситуацию рационально. Например, она может работать; она может вносить вклад в семейный доход. Это ценно – иметь экономически активную жену. Что, если бы он потерял работу, не мог работать и она тоже не могла бы работать?

Это ужаснуло его; он чувствовал это всем телом. Он застрял бы здесь, в деревне. Предположим, она не могла бы водить машину. По-настоящему застрял бы. Возможно, даже голодал бы. Здесь не было никакой службы помощи. Не у кого было бы занять денег и некому пожаловаться. Никакой работы, кроме дойки коров. Или дневной работы на мельнице. И для этого тоже нужна машина.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросила Шерри. – О чем ты думаешь?

– Я думаю, как хорошо иметь красивую жену, – честно ответил он.

– Которая еще и работать может, – улыбнулась она. Проницательность ее была жутковата.

Это потрясло его, он быстро заморгал и попытался прийти в себя.

– Ты что думаешь, мне это нравится? – требовательно спросил он. – Господи, а как же моя гордость? Как, по-твоему, это на меня влияет? Да это меня убивает.

– Все не так плохо. Это тебя не убивает, тебе просто нравится так думать.

– Нет, убивает, – повторил он.

– Ты испытываешь некоторый дискомфорт, – согласилась она, – но это дает тебе возможность посидеть в мастерской или спуститься в Донки-холл и провести время с другими… ослами. Когда ты возвращался из Сан-Франциско каждый вечер, ты слишком уставал и сразу ложился спать.

– Я снова выйду на работу через два месяца!

– Может быть.

– Ты же знаешь, что выйду, – с ужасом сказал он.

– Через два месяца ты получишь права. И что из этого? Мне все равно нужна будет машина, чтобы добираться до работы. Ты будешь ездить со мной… – Она торжествующе указала на него пальцем. – Но ты можешь делать это и сейчас. Иди и ищи работу. Но ты не ищешь. И ничего не изменится.

– Ты уволишься, – слабо сказал он.

– Нет. Я буду работать