Сочувствую, что вы так чувствуете - Ребекка Уэйт

появляется голос. Сперва ничего тревожного он не говорит, но Ханна все равно обеспокоена. Голос – мужской, бесстрастный – пересказывает, чем она сейчас занимается. «Ханна сидит на кровати. Ханна плачет».

В дверь стучат, и Ханна вздрагивает.

«Стук в дверь», – сообщает голос.

– Ханна, ты тут? – спрашивает из-за двери Лавиния. – Мы тебя сто лет не видели.

– Да, – умудряется ответить Ханна, – все хорошо. Я просто…

Что просто? Ханна силится придумать продолжение. Они не должны догадаться, что ей известно.

– Просто перебрала вчера.

– А-а, ясно. – Кажется, в голосе Лавинии она улавливает облегчение. Возможно, Лавинии не хочется участвовать в аресте. – Принести тебе чего-нибудь?

– Нет, спасибо, – отказывается Ханна.

«Ханна притворяется».

Несколько раз ей звонит Кеми, но Ханна не отвечает: телефон прослушивается.

Немного погодя она понимает, что Элис в опасности. Если они не достанут Ханну, то доберутся до ее сестры. Надо предупредить Элис. Много рассказывать нельзя – что бы она ни написала Элис, они это прочтут. Она набирает сообщение, удаляет, снова набирает, вдумчиво исправляет и отсылает сестре: «Элис, расскажи им правду. Не защищай меня. Они заставят тебя заплатить».

Спустя некоторое время ей звонит Элис. Ханна не отвечает. Все равно уже поздно. Вечно она опаздывает.

И в комнате у нее больше не безопасно. Ханна знает: они приближаются. Она подкрадывается к двери и прислушивается. В коридоре тишина, но на всякий случай она слушает подольше. Ханна даже дышать перестает: вдруг за дверью она расслышит чужое дыхание? Нет, ничего. Ханна опасливо приоткрывает дверь и замирает. Сердце колотится. За следующие несколько минут в комнату никто не врывается. Ханна медленно отворяет дверь пошире. Ждет. В конце концов она, набравшись храбрости, выглядывает в коридор и осматривается. Пусто.

«Ханна бежит», – сообщает голос.

Пробежав почти милю, Ханна останавливается из-за невыносимой боли в боку. Воздуха не хватает. Но если она остановится, то потеряет время, которое ей удалось выиграть, и Ханна снова бежит, но медленнее. Сейчас, посреди дня, на дорогах полно машин. И тут Ханна понимает, насколько опасен тротуар, – тут-то ее и схватят. Рядом, у обочины, притормозит машина или фургон, ее затолкают на заднее сиденье и захлопнут дверцу. Лучше встретить их лицом к лицу. Она выходит на проезжую часть.

«Покончи с собой – так лучше будет», – говорит голос. Бесстрастность исчезла, теперь он говорит с упоением. И еще: он то обращается к ней напрямую, то снова говорит о Ханне в третьем лице, и это сбивает с толку.

«Ханна мешает движению машин».

– Заткнись! – выкрикивает Ханна. Она снова плачет и закрывает руками лицо.

«Тебя собьет машина. Скатертью дорога».

– Хватит! – требует Ханна. Умирать ей не хочется. Но как ей жить-то?

Из-за слез она замечает двух полицейских, только когда те подходят совсем близко. Мужчина и женщина в форменной одежде. Предостерегающе подняв руку, женщина останавливает машины и направляется к Ханне. У женщины морщинистое лицо, а волосы собраны в практичный пучок на затылке ниже фуражки. Мужчина-полицейский стоит на другой стороне улицы и останавливает движение в противоположную сторону.

Сперва Ханна не понимает, что женщина обращается к ней.

– Солнышко, давай уйдем с дороги, хорошо? – повторяет она.

Попяться Ханна – и окажется ближе к мужчине-полицейскому.

– Пойдем, солнышко, – говорит женщина, – тут опасно, столько машин. – Она расставляет руки, словно загоняет Ханну в стадо.

«Они посадят тебя в тюрьму», – предупреждает ее голос.

– Плевать, – говорит Ханна. И, кажется, это правда. По крайней мере, в тюрьме она отдохнет.

– Мы боимся, как бы тебя не сбили, – говорит женщина.

Чуть погодя Ханна позволяет увести себя с дороги.

Они спрашивают, как ее зовут, где она живет и принимала ли она какие-то вещества. Ханна пытается утаить информацию, которую они требуют от нее. Отчасти ей это удается: отвечает она сумбурно и невпопад.

Потом она послушно садится на заднее сиденье полицейской машины – больше ей ничего не остается, она устала от слез и решает поступать так, как ей скажут. По сравнению со злобным голосом разговаривают они с Ханной мягко. Странно, но машина никуда не едет. Ханна думает, что это очередная уловка, однако поделать все равно ничего не может. Она очень боится, но и испытывает удивительное умиротворение: как же приятно больше не сопротивляться!

Спустя некоторое время к ним подъезжает «скорая помощь» и Ханну пересаживают туда. Женщина идет с ней. Сколько же машин ей сегодня еще предстоит увидеть? В «скорой помощи» двое санитаров – мужчина и девушка. Санитар остается с Ханной и с женщиной-полицейским, санитарка садится за руль. Они трогаются, так и не попрощавшись с мужчиной-полицейским. Или, возможно, от внимания Ханны это ускользнуло.

Похоже, она в какой-то момент потеряла туфли и носки, поэтому ей выдают толстые красные носки, а на плечи накидывают красный плед в тон.

Санитар тоже задает ей вопросы, но сосредоточиться Ханне не удается.

– Меня в тюрьму везут? – спрашивает она.

– Нет, солнышко, – отвечает женщина-полицейский, – я же тебе говорила, мы отвезем тебя в такое место, где ты будешь в безопасности. – Она говорит словно по писаному, но смотрит при этом на Ханну. – Все будет хорошо. Не переживай.

Измученная Ханна плотнее закутывается в плед и говорит:

– Ладно.

Довольно скоро они приезжают в место назначения – унылое здание, длинное и низкое, смахивающее на деловой центр. На парковке их встречает молодая блондинка. В ее одежде преобладают синие тона: синие джинсы, синяя рубашка и бейджик на синем шнурке. Она улыбается и представляется, хотя имя и должность Ханна тотчас же забывает. По одежде женщина не похожа ни на полицейскую, ни на врача, ни на медсестру, хоть Ханна и уверена, что кто-то упомянул больницу, да и привезли ее сюда на «скорой помощи». Вслед за блондинкой они входят в боковую дверь и группой идут по длинному коридору – полицейская, санитары и Ханна.

Ханну провожают в кабинет с сиреневыми стенами. Там стоят два стула и кушетка с тонким клеенчатым матрасом, но без простыни.

– Ханна, садись, – говорит блондинка.

«Откуда ей известно твое имя?» – спрашивает голос. Но Ханна, наверное, говорила полицейским, как ее зовут, так что тут ничего странного нет.

– Что, прости? – переспрашивает блондинка, и Ханна понимает, что, видимо, она думает вслух.

Ханна качает головой.

– Мы хотели бы обследовать тебя, – говорит блондинка, – измерим давление и прочие процедуры проделаем. Ладно?

Выговор у нее северный, возможно, ланкаширский, и Ханна предполагает, что в поездке она отключилась и ее увезли дальше, чем она думала.

– Мы тогда поедем, – говорит полицейская и, обращаясь к Ханне, добавляет: – Держись, солнышко.

Ханна снимает плед и протягивает его санитарам. Она надеется, что ей оставят его, но санитары плед забирают. Ханна