#Издержки изоляции, или Лето 2020, которого не было - Ирина Борисовна Оганова

пахнет затхлостью! – рассмеялся Ильяс, схватил её в охапку и зашептал на ухо: – Зато есть одна хорошая новость! В спальне стоит нормальная большая современная кровать, и мы именно туда сейчас и направимся.

– Опять заснёшь, как в тот раз?

– Не дождёшься! И предупреждаю – готовить на этот раз я не буду. В магазин схожу, так и быть! Всё остальное на тебе!

– И посуду мыть?

– И посуду. Женщина ты или не женщина?!

– Вот возьму и уйду!

– Далеко?

Ильяс так искренне смеялся, что она не выдержала и рассмеялась в ответ. «Если бы он только знал, как мне хорошо с ним. Я готова не то что посуду, всю квартиру перемыть, включая лестницу, сверху донизу!»

– А теперь садись и слушай внимательно!

Мария торопливо полезла в заветный карман своей сумки, вытащила ту же общую тетрадку на 48 страниц, полистала её веером и остановилась на нужной странице.

«Стихи! Неужели она сейчас начнёт читать стихи?!» Желание внимать её новым сочинениям в данный момент у Ильяса напрочь отсутствовало. Но, не показывая виду, он поудобнее устроился на неудобном диванчике, сделал серьёзное лицо и, чтобы не заржать, постарался смотреть чуть поверх Маши, лишь бы не столкнуться с ней взглядом.

– Та-а-а-ак! – Мария заводила пальчиком по тетрадке, пытаясь разобраться в своих каракулях. – Как проснёмся, идём в Эрмитаж. – Она тут же коротенько ознакомила его с планом обзорной экскурсии.

– За два-три часа мы вряд ли успеем много посмотреть… Время везде поставила ориентировочное. Ну это завтра подкорректируем. Далее обед. Найдём что-нибудь по ходу. Я тут выписала кое-какие ресторанчики. Дальше…

Ильяс делал вид, что внимательно и с большим интересом слушает, а сам, невольно улыбаясь, разглядывал Марию. «Училка. Очков только не хватает. Ну какая она смешная! Чисто питерский воробей».

– Я ему программу подготовила, а он ехидно лыбится!

– Всё, всё! Извини! Продолжай…

– Потом мы приглашены к моей маме на чай, – выпалила Мария и уставилась в тетрадку, не решаясь поднять голову. Ильяс аж привстал от удивления.

– А это обязательно?

– Тебя это ни к чему не обязывает! Не хочешь – не пойдём. Мама просто решила с тобой познакомиться. Но если ты против…

Такого оборота Ильяс совсем не ожидал: «Да как такое возможно?!»

Серые глаза Маши испуганно распахнулись: что она скажет маме, если Ильяс откажется? Значит всё, что рассказывала о нём, – неправда и просто испугалась вести его к ним домой?

– Это всё на завтра? – спокойно спросил Ильяс, точно ничуть не растерялся и пока со всем согласен.

– Нет! Мы ещё идём на балет в Мариинку. Начало в девятнадцать ноль-ноль. В Государственный академический Мариинский театр оперы и балета Санкт-Петербурга, – гордо повторила Мария и многозначительно посмотрела на Ильяса, желая подчеркнуть, с какой благостью ему предстоит соприкоснуться.

Хорошие билеты в двенадцатом ряду партера достала Светлана Александровна, предложила сама, чем очень удивила Марию.

– А любить-то мы когда друг друга будем? – не выдержал Ильяс. – Можно было и на воскресенье что-нибудь переложить!

– В воскресенье Казанский собор, Исаакиевский… Если время останется, то и Александро-Невская лавра.

– Я туда не пойду! Я мусульманин.

– И что?! Это ещё и памятники культуры, между прочим. Нельзя быть таким отсталым!

Что касалось ислама – Ильяс был нетерпим.

– Закончим эти разговоры! Сказал не пойду, значит, не пойду. Со стороны посмотрю, вовнутрь – не уговаривай! Я же не заставляю тебя посетить мечеть!

Воевать с Марией ему не хотелось, хотелось поскорее затащить в кровать, обнимать, гладить по чуть отросшим волосам, говорить глупые слова, в потёмках глазами искать её глаза… Он так долго скучал, представляя её рядом, отчего порой засыпал с подушкой в обнимку. «Может, я всё напридумывал?» – не раз задавался вопросом Ильяс. Но ему неосознанно хотелось, чтобы Мария всегда оставалась в его жизни или ровно столько, сколько отведено. Он называл это полной совместимостью, душевной и физиологической, принимая её естество всеми органами чувств, которые есть у человека. Маша тихо лежала у него на плече, и Ильясу показалось, что она заснула.

– Спишь? – тихо спросил он.

– Нет. Слушаю гул проезжающих машин…

– Зачем?

– Не знаю… Удивляюсь… Тишина, и только редкое шипение шин по промёрзшему асфальту… Впору стихи слагать… Не получается…

– Мария, тебе хорошо со мной?

Маша уткнулась в него носом, обняла крепко-крепко и зашмыгала.

– Опять плачешь?! Ты меня убиваешь своими слезами! Ну что ты как маленькая?!

– Просто мне хорошо с тобой! Так хорошо! А ты женишься!

Ильяс, как мог, успокаивал Машу, целовал мокрые от слёз глаза и заверял, что жениться пока не собирается.

– Да и как я найду невесту, если у меня есть ты?! Не смогу я ни перед кем так открыться. Понимаешь или нет? По доброй воле пожертвовать тобой я не в силах… Пять утра! Мария!!! Накрылся твой Эрмитаж, хоть стреляй – не встану.

– А я есть хочу… – неожиданно заявила Маша.

Она тут же перестала реветь, приподнялась и уселась, как кузнечик, поджав коленки. Шум проезжающих машин слышался всё отчётливей – город потихоньку просыпался, настраивался, как оркестр в оркестровой яме, чтобы в одно мгновение разразиться ритмами питерских площадей, улиц и переулков, уже вовсю украшенных к празднованию Нового года.

– Говорил тебе, давай в магазин схожу. Хорошо хоть бутылка воды случайно в сумке оказалась. Хочешь – прямо сейчас сбегаю?

– У самого голос со-о-о-онный-пресонный… – Маша хихикнула и плюхнулась назад на подушку. – Спим, Ильясик, спим. Есть завтра будем. Первый пункт нашего маршрута отменяется. Начнём с обеда. – И уже засыпая: – А потом к маме… чай пить.

Встали разбитые, отстранённые, будто не ожидали увидеть друг друга в одной постели.

– Ты что злая такая?

– Я-я-я-я? Это ты как туча. Жалеешь, что приехал?

– С чего ты взяла?! Если спать до двух дня, не то ещё померещится.

Они немного повздорили, толкаясь в ванной у одной раковины на двоих, поспорили, кто первый пойдёт в душ, потом понемногу стали приходить в себя, а когда оказались на улице, глубоко вдохнули декабрьского морозного воздуха и окончательно успокоились.

– Это что было?

– Когда? – Мария сделала виновато удивлённое лицо.

– Почему ты такая вредная? Маленькая, ершистая, ещё и плакса.

Маша сделала вид, что обиделась, и, ускоряя шаг, пошла вперёд вдоль набережной Фонтанки. Ильяс не торопился, спокойно следовал за ней и думал, что она выкинет на этот раз.

– Ну что ты так медленно! – крикнула, обернувшись, Маша. – Мы так околеем! Где шапка?

– Не ношу. Не люблю, – буркнул Ильяс, догнал её, схватил за воротник пуховика и с силой притянул к себе.

– Не хочешь по-хорошему – скручу тебя в бараний рог и шашлык из тебя