Однажды в лесу - Бибхутибхушон Бондопаддхай

со мной, надеясь получить дары в знак признания его глубокого ума и способностей. Наверное, он ожидал увидеть огромный дворец и увлекательные представления. Теперь же по его лицу было видно, что он совершенно разочарован. Даже его школа была в лучшем состоянии, чем этот дворец.

Раджу тоже не смог скрыть того, что было у него на уме, и сказал без обиняков:

— Господин, какой это царь? Он же просто вождь санталов! У меня буйволов немного, а у него, как я слышал, и того меньше!

К тому моменту он уже разузнал всё о материальном благосостоянии царя — в этих краях коровы и буйволы были мерилом богатства: чем их больше, тем более уважаемым считался человек.

Глубокой ночью, когда луна, спрятавшись за ветвями высоких лесных деревьев, соткала во дворе сеть из света и полумрака, я услышал необычную песню, которую пели вместе все женщины этого дома. Завтра ночь полнолуния, поэтому новоприбывшие родственницы и спутницы царевны репетировали песни и танцы к предстоящему празднованию. Звуки песен и стук барабанов-ма́дал не затихал всю ночь.

Убаюканный ими, я уснул и, кажется, даже во сне продолжал слушать ту их песню.

3

Увидев на следующий день празднование Джулана, и Мотукнатх, и Раджу, и даже Мунешшор Сингх были совершенно очарованы.

Проснувшись утром, я заметил, что по меньшей мере тридцать девушек возраста Бханумоти из самых разных деревень и горных поселений прибыли во дворец на праздник. Меня радовало, что никто из них не пил настойку из мадуки во время празднования. Когда я сказал об этом царю Добру Панне, он улыбнулся и с гордостью ответил: «В нашем роду за женщинами такого пристрастия нет. Более того, без моего ведома никто не посмеет пить на глазах у моих детей и внуков».

Днем Мотукнатх подошел ко мне и тихо сказал: «Царь, похоже, еще беднее меня. Дал мне всего лишь бурый рис, зимнюю дыню и дикую тыкву. И как мне прикажете накормить этим столько людей?»

Я не видел Бханумоти всё утро. Когда я сел есть, она вошла в комнату с чашкой молока и опустилась передо мной.

— Мне очень понравилась ваша песня вчера ночью, — сказал я.

— Вы поняли ее слова? — ответила она с улыбкой.

— Отчего же не понять? Я уже давно живу в ваших краях и выучил ваш язык.

— Пойдете сегодня вечером на празднование Джулана?

— Я ради этого и приехал. Это далеко отсюда?

— Вы уже были на тех холмах, — сказала Бханумоти, указывая на холмистую гряду Дхонджори. — Видели там наш храм?

В это время у дверей моей комнаты собралась группка девушек возраста Бханумоти, которые с большим интересом наблюдали за приемом пищи бенгальского бабу и переговаривались между собой.

— А ну прочь отсюда, что вам тут нужно? — велела им Бханумоти.

Одна из девушек — видимо, самая смелая — вышла немного вперед и сказала:

— Почему не накормишь бабу ягодами каранды с солью в день Джулана?

После ее слов все девушки захохотали, хватаясь за животы и падая друг на дружку.

— Почему они смеются? — спросил я Бханумоти.

— Спросите у них сами. Откуда мне знать? — смутилась она.

Тем временем одна из девушек принесла большую спелую карамболу, посыпанную чили, положила ее на мое блюдо и сказала, улыбаясь: «Вот, бабу-джи, отведайте немного острых солений! Бханумоти кормит вас только сладостями, так не пойдет! Мы хотим добавить и немного острого».

Все опять расхохотались. Простые и искренние улыбки этих юных девушек словно озаряли всё вокруг светом полной луны средь бела дня.

До наступления вечера группа юношей и девушек — большая и красивая процессия — направилась к холмам, мы тоже последовали за ними. На востоке, у границ Навада-Лочхмипура, возвышались холмы Дхонджори, у подножия которых протекала река Мичхи. Над макушками леса на их склонах уже взошла полная луна. С одной стороны раскинулась низкая долина, поросшая зеленым лесом, с другой — цепь холмов Дхонджори. Пройдя пешком около мили, мы подошли к подножию холмов, а затем немного поднялись вверх, пока не оказались на ровной площадке на вершине одного из них. Прямо в центре нее возвышалось старое дерево чароли, его ствол был увит цветами и лианами. Царь Добру сказал: «Это очень старое дерево. Еще когда я был мальчишкой, девушки танцевали под ним в праздник Джулан».

Мы расположились на циновках из пальмовых листьев в стороне, а около тридцати юных девушек закружились в танце вокруг дерева чароли посреди залитого светом полной луны леса. Рядом с ними танцевали юноши, отбивая такт в барабаны-мадалы. Бханумоти кружилась впереди всех. В пучки девушек были заколоты цветы, а их шеи и руки украшали цветочные гирлянды и браслеты.

Песни и танцы продолжались до глубокой ночи — временами танцующие брали небольшую передышку, а затем вновь начинали представление. Стук барабанов, свет луны, напитанный влагой дождей лес, стройные, смуглые красавицы-танцовщицы — всё это было настолько прекрасным, что казалось картиной, запечатленной на холсте каким-то великим художником, волнующим зачином сладостной мелодии. Мне вспомнилась давняя история про царевну Соланки и юного пастуха Баппадитьи, которых спутницы царевны понарошку поженили, надев на них цветочные гирлянды во время празднования Джулана.

Как отрадна эта ночь, как отрадна эта ночь,

Темная луна раскачивается на качелях света!

Я перенесся в еще более далекое прошлое, и перед моими глазами пробежала вереница многочисленных событий из окутанной тайнами индийской истории времен глубокой древности и каменного века. Первобытная культура Индии словно воплотилась в том ночном танце простых и бесхитростных дочерей холмов Бханумоти и ее спутниц. Тысячи лет назад в таких же лесах, окруженных гирляндами гор и холмов, теми же лунными ночами множество девушек, подобно Бханумоти, кружились в танце; улыбки этих юных красавиц не угасли и сегодня — укрывшись в укромных уголках всех этих уединенных лесов и холмов, они продолжали жить в радостных и вдохновенных речах своих потомков.

Стояла глубокая ночь, луна скрылась за лесами на западе. Мы все спустились с холма и вернулись в дом царя. К счастью, небо сегодня было ясным, но влажный воздух стал в этот поздний час очень холодным. Когда я сел ужинать, в мою комнату вошла Бханумоти с молоком и сладкими шариками-педа.

— Вы красиво танцевали сегодня, — сказал я.

— Будет вам! Разве вы в Калькутте смотрите такое? — смущенно ответила она.

На следующий день ни Бханумоти, ни ее прадедушка царь Добру Панна ни за что не хотели отпускать меня домой. Но я не мог оставить дела и был вынужден вернуться. Когда я уже уходил, Бханумоти сказала: «Бабу-джи, привезите мне зеркальце из