Марк, выходи! - Роман Зинзер

лучше меня старшаки изобьют, но не скажу больше. Странно даже: все лето я ждал не дождался дня, когда у нас война с «Мадридом» будет, а сейчас мне хотелось сбежать с этой войны пораньше, чтобы пойти бросать горящие палки с вышки в Лётке. И ведь даже не с моими друзьями – Саньком, Диманом и Жириком, – а с теми, кого я знаю всего ничего. С Арсеном я неделю дружу. С Верой – три дня. Санька и Димана я пять лет знаю, Жирика – три года. Но их я звать в Лётку не хочу. Это только наше дело – огненный клёк. Только мое, Арсена и Веры. Да и все равно Санек с Диманом надо мной ржать будут. Они слишком серьезные пацаны. Для них война с «Мадридом» важнее. Можно было бы позвать Жирика, раз его не взяли с «Мадридом» сражаться, но Жирик в пролете – меньше болтать надо.

Надо будет как-то пораньше с войной закончить, чтобы на клёк в Лётку успеть. Хотя как тут пораньше закончишь? Как закончим, так и закончим. Проиграем, наверное. Вон «мадридцев» вместе с «Парижем» сколько будет. Сорок пацанов. Они нас вмиг «закатают», только мы в гаражи сунемся. Просто закидают стрелами своими, что мы нос высунуть не сможем. Можно, ясное дело, и сзади отсидеться, спрятаться за гаражом и не атаковать. Тогда наши быстро проиграют, а я буду цел и сразу в Лётку побегу. Но так не получится: старшаки малышей всегда вперед отправляют. Попробуешь где-нибудь переждать – получишь пинок под зад от какого-нибудь старшего пацана. Ладно если это не Костян или Рома, тогда можно просто сказать, что попали стрелой в тебя и ты присел просто отдышаться. А если это Костик, то точно получишь по шее за то, что сачкуешь от войны.

Можно, наоборот, ломануться в атаку, чтобы слегка подбили, и выйти из боя. Сказать старшакам, что типа вот уже ранен, не могу продолжать. И тогда я успею на клёк. Но тут ведь как повезет. Могут и слегка подбить, например стрелой в плечо или шпонками по ногам, а могут и так напинать, что ребра сломают. Или если стрела в лицо попадет, хрен я потом куда пойти смогу.

Я почти уверен, что в этот раз мы проиграем. Сорок пацанов на двадцать – тут лучше сразу сдаться. И зря Рома Жирика не взял. Все на одного пацана больше. Будь я Ромой, я бы всех-всех позвал. И девчонок. А то на фига Машка с Ленкой слоняются по двору без дела? Только проблемы всем создают. Мою морожку вон сожрали и даже спасибо не сказали. Арсена из-за них избили. Говорю, только проблемы из-за этих девчонок у всего двора. А так бы дали им рогатки – и вперед. Хотя… хотя не будет от них толка. Девчонки ведь. Не, не надо девчонкам воевать против «Мадрида». Пусть лучше косы плетут и губы красят. А мы тут разберемся. Сами.

Надо все-таки постараться не проиграть. Если мы проиграем, значит, получим по шее от «Мадрида», а потом Костян еще нас месяц гонять будет: «Это все из-за вас, малышей. Ссыкло вы. Жрите землю, суки!». Каждый раз так, когда мы «Мадриду» проигрываем. Нет, надо драться. Хорошо драться. А то без моей помощи и Санек получит, и Диман. Друзья все-таки. Эх, нам бы Арсена против «Мадрида»! Как все-таки получилось, что «Париж» против нас? Костян их разозлил или Бажов уговорил против нас воевать?

Санек с Диманом вышли гулять с какими-то ремнями и большой банкой краски. Когда я спросил их, что это за ремни и зачем им краска, они сказали, что придумали новое оружие.

– Раз их больше, то и нам надо вооружиться получше, – сказал Диман.

Ремни оказались пращами. Пацаны их уже переделали. С одной стороны у ремней была отрезана бляха и приделана петля из веревки. С другой стороны ремней тоже была веревка, но уже без петли. Петлю надо было надеть на руку, другую веревку тоже взять в руку, посередине ремня положить снаряд, и все это дело хорошенько раскрутить. Потом одна веревка отпускалась, и снаряд летел вперед. Это все Диман объяснил, хотя я и без него знал, как стреляет праща. Мне только было непонятно, чем они собрались стрелять – камнями у нас было нельзя. Строго-настрого нельзя. Так было решено «Мадридом» и нашим «Городком» очень давно.

Вместо камней пацаны решили стрелять краской. Они вытащили из дома кучу мелких прозрачных пакетов, чтобы залить в них краску. После заливания пакет надо было завязать узлом, лишнее от пакета отрезать и вложить его в пращу. Должно стрелять отлично: раскручиваешь, отпускаешь, снаряд попадает в какого-нибудь «мадридца», пакет рвется и забрызгивает краской все вокруг. Если такой пакет с краской попадет в лицо врагу, то точно из боя его выведет, но оставит в живых. Пакет не камень. От краски дома можно отмыться.

– А где вы ремни-то взяли? – спросил я пацанов.

– У отца полно старых. Мы попросили, и он отдал. Мы и тебе взяли, – сказал Диман и протянул мне очень поношенный жесткий ремень.

– Круто, – сказал я.

– Только теперь надо снарядов наделать. Краску разлить по пакетам.

– А снаряд не выпадет из пращи, пока ты ее раскручивать будешь? – спросил я.

– А фиг знает. Мы еще не пробовали. Только придумали и вот веревки к ремням приделали.

Мы сели на «шахматную» лавку разливать краску. Пакетов оказалось двадцать два. Значит, каждому по семь снарядов, причем пару раз не помешало бы потренироваться в запуске. Значит, по пять. Пять «мадридцев» будут выбиты, если стрелять точно и попадать хорошо.

Краски было полбанки красного цвета.

– Как кровь, – сказал я. – Классно получится, если вмазать кому-нибудь.

– Да, – ответил Санек. – Отец разрешил или красную взять, или зеленую. Мы красную взяли.

– И правильно.

Снаряды мы сделали быстро. Краски хватило на двадцать один пакет, но один из них протек, и Диман измазал себе кроссовки.

– Ладно, эти все равно старые. Мне новые уже купили, – сказал Диман. – А то влетело бы.

Получилось двадцать снарядов. Теперь пращи надо было испытать. Мы принесли большой жестяной лист со свалки, поставили его у дерева и взяли из общей кучи по снаряду.

Диман стрелял первым. Он замахнулся, но пакет с краской выпал из его пращи на землю. Фух, целый, не разлился. Диман попробовал еще раз. Та же история. На третий раз он как можно надежнее примостил пакет на пращу, раскрутил и отпустил один конец. Пакет полетел куда надо. Он