Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

Надо сказать, что в бригаде только солдаты носили кубинскую форму, да ещё офицеры и прапорщики, прибывшие с Союза последними барками. И то не все. А так ношение формы офицерами и прапорщиками было вполне демократичным. Комбриг Затынайко, здоровенный под два метра полковник, правда, с небольшим животиком, отчего его прозвали «Удавом», сам любил щеголять в полевой форме иностранных государств, естественно с нашими знаками различия. Особо любимой была форма американского морского пехотинца, в которой он очень эффектно смотрелся. Точно так же он не препятствовал и офицерам, прапорщикам. Как он сам не раз заявлял, на замечания различных комиссий и главного военного советника: – А мне плевать, в чём он ходит. Пусть даже он в свою роту в цветных трусах придёт – главное, чтобы рота согласно нормативам поднялась по тревоге и выполнила поставленную задачу.

Вот и ходили офицеры и прапорщики в разных полевых формах, разных расцветок и разных стран. Мне Заменщик оставил южно-африканскую полевую форму с серо-коричневой расцветкой под скалы, был ещё у меня зелёный камуфляж Ангольской армии и с трофейного кубинского склада взял себе Никарагуанский камуфляж. Но любимая моя форма была южно-африканская. Как раз по мне, с шикарным галифе.

А советскую тропическую форму одевали только на строевые смотры. Она была красивая, удобная, и как это не парадоксально страшно жаркая. Отчего мы очень страдали и сильно потели на строевых смотрах. А так она благополучно висела по старшинским каптёркам и где её комиссия и обнаружила в не испытанном состоянии. Произошёл громкий скандал в прямом и переносном смысле этого слова, где полковник Затынайко своим громовым голосом переорал всю комиссию, перечисляя все недостатки данной формы, и со словами – Не мешайте мне командовать бригадой – спихнул её на зам по тылу. Озлобленные не гостеприимным приёмом комиссия вывалила на улицу и стала вылавливать всех подряд офицеров и прапорщиков щеголявших в иностранной форме и переписывать их фамилии. В этот длиннющий список попал и я. А вечером, когда зам по тылу накрыл стол для приехавших тыловиков, выпил с ними и, особо не задумываясь, выложил всю правду о том, откуда к нам попадает эта форма. Рассказал про пять складов с трофейным имуществом, где они расположены и как там просто по ведомости выдачи можно получить любую форму.

На следующий день важный председатель тыловой комиссии заявился снова к комбригу, представил список офицеров и прапорщиков носящих неподобающую форму и, набравшись смелости, сделал комбригу замечание по этому поводу. Затынайко уже было остыл от вчерашнего горячего разговора и решил разойтись с комиссией по мирному: одарить сувенирами, вручить им по паре комплектов иностранной формы и сделать ещё некоторые приятности, чтобы всё прошло по тихому. А тут вновь вспылил и эмоционально послал председателя комиссии почти на три буквы.

Тот тоже загорячился, тут же вписал в список фамилию комбрига под номером 1 и сказал, что сейчас он едет на трофейные склады, официально сделает выписки из ведомостей и со всех, кто в списке будут сделаны вычеты за форму, но уже за чеки. И тут Затынайко всё-таки послал московского тыловика на все буквы, присовокупив, что ему всё по х….

– Хоть в долларах…, – крикнул он уже в спину разъярённого проверяющего. Тот примчался в выделенный ему кабинет, взял с собой ещё двоих своих офицеров, зам по тылу бригады и на его УАЗике помчались на ближайший кубинский склад трофейного имущества, где их ждало жесточайшее разочарование. Встретили их кубинцы хорошо, приветливо. Жизнерадостно подтвердили, что русские офицеры у них периодически получают форму и охотно откликнулись на просьбу показать ведомости выдачи. Вот тут то и ждал их неприятный сюрприз.

В своих юридических отношениях русские люди всегда опирались на фамилии. А у кубинцев, у которых фамилия могла состоять аж из пяти слов, такие отношения основывались на именах и в ведомостях на выдачу трофейной формы стояли имена: Борис – 3 комплекта и подпись – Борис. Иван – 2 комплекта и подпись. Петя…..

Всё это в цветах и красках Затынайко рассказал зам по тыл и задал вполне законный вопрос – Что делать будем с комиссией, товарищ полковник?

– А что? Да ни что… Пошли они на хрен. Приехали тут Москвичи…, Перцы… Тут я хозяин и если бы повели себя по нормальному и мы бы пошли им навстречу. И всё им было бы. А так, конечно, по большому счёту надо бы дать что-нибудь им, но не будем. Ты, Сергей Петрович, сейчас озадачивай своего умного начальника вещевой службы и завтра к вечеру мне на подпись акт о результатах испытания формы. Причём, должен быть очень компетентным акт, с цифрами, с таблицами, с выкладками, с ссылками на наш климат и другими вещами. Да, в том числе и медицинскими. Их тоже привлеки. А так никаких подарков, взяток, чем бы они там на тебя не давили. Разрешаю в последний день перед вылетом вывезти их в Гуанабо, накрой им там поляну, шашлычки, выпить, пусть пару часов покупаются и всё.

Так было и сделано. Вечером, последнего дня пребывания комиссии, в кабинете Затынайко был подписан Акт работы комиссии, выдержанный в крайне негативном духе. Когда Акт при молчании всех присутствующих был подписан и один из экземпляров передан комбригу, председатель разрешился гневной филиппикой в адрес командования бригады с перечислением всех кар, которые обрушатся на голову всех, а особо на голову комбрига.

Затынайко всё это выслушал спокойно и когда тот иссяк, дал прочитать наш Акт о результатах испытания формы в жарком климате. Да уж, наши постарались расписать и всё это авторитетно аргументировать аж на двадцати страницах, после чего Акт о результатах работы комиссии выглядел бледно и призрачно.

– Товарищ полковник, вот этот Акт, завтра, когда вы только будете ехать в международный аэропорт «Хосе Марти», уже будет лежать на столе вашего начальства и вам довольно трудно будет отвечать на вопросы – А что вы тут делали? Поэтому, впереди будет ещё ночь, подумайте. Может нужно утром другой акт подписать?

Честно сказать, для всех так и осталось тайной, с каким актом уехала комиссия со старым или новым. Но через две недели зам по тылу бригады, смеясь, рассказал, что члены комиссии чуть не избили своего председателя за неумную позицию и то, что они уехали с Кубы голые и без навара. Конечно, Затынайко ничего не было и он спокойно откомандовал бригадой до