Наука логики - Георг Вильгельм Фридрих Гегель

есть лишь абстрактное потустороннее природы, а есть поистине дух и подтверждает себя в качестве такового лишь постольку, поскольку он содержит в себе природу как снятую. Нужно при этом напомнить о двояком значении нашего немецкого выражения aufheben (снимать). Aufheben – значит, во-первых, устранить, отрицать, и мы говорим, например, что закон, учреждение и т. д. seien aufgehoben (отменены, упразднены). Но aufheben означает также сохранить, и мы говорим в этом смысле, что нечто сохранено (aufgehoben sein). Эта двойственность в словоупотреблении, когда одно и то же слово имеет отрицательный и положительный смысл, не должна рассматриваться как случайная, и тем не менее мы не должны упрекать язык в путанице, а должны усмотреть здесь спекулятивный дух нашего языка, переступающего пределы голого рассудочного «или-или».

§ 97

β) Отношение отрицательного с собой есть отрицательное отношение, есть, следовательно, отличение единого от самого себя, отталкивание одного, т. е. полагание многих одних. Со стороны непосредственности для-себя-сущего эти многие суть сущие, и отталкивание сущего одного становится поэтому их отталкиванием друг друга как наличных, иначе говоря, становится их взаимным исключением друг друга.

Прибавление. Когда речь идет об одном, нам тотчас же приходят на ум многие. Здесь возникает вопрос: откуда берутся многие? В представлении мы не находим ответа на этот вопрос, так как оно рассматривает многие как непосредственно наличные, и единое считается только одним среди многих. Согласно же понятию, одно, напротив, образует предпосылку многих, и в мысли об одном уже заключается то, что оно полагает само себя как многое. Для-себя-сущее одно как таковое не есть безотносительное подобно бытию, а есть отношение подобно наличному бытию; но оно соотносится не с другим подобно нечто, а как единство нечто и другого оно есть отношение с самим собой, и это отношение есть именно отрицательное отношение. Таким образом, одно оказывается совершенно несовместимым с собой, отталкивает от себя самое себя, и то, чем оно себя полагает, есть многое. Можно эту сторону в процессе для-себя-бытия обозначить образным выражением: отталкивание (Repulsion). Об отталкивании говорят в основном при рассмотрении материи и понимают под этим выражением именно то, что материя, будучи многим, в каждом из этих многих одних ведет себя как исключающая все остальные. Не следует, впрочем, понимать процесс отталкивания в том смысле, что одно есть отталкивающее, а многие – отталкиваемые; скорее, как мы заметили выше, он состоит как раз в том, что единое исключает себя из самого себя и полагает себя как многое, но каждое из многих само есть единое, и поскольку оно ведет себя как таковое, то это всестороннее отталкивание переходит в свою противоположность – в притяжение.

§ 98

γ) Но каждое из многих есть то же самое, что и другие многие, каждое есть одно или же единое во многом, они поэтому тождественны. Или: если будем рассматривать отталкивание в нем самом, то оно как отрицательная позиция многих одних относительно друг друга есть столь же существенным образом их отношение друг к другу; и так как те, с которыми соотносится единое в своем отталкивании, суть одни, то оно относится в них с самим собой. Отталкивание есть поэтому столь же необходимое притяжение, и исключающее одно, или для-себя-бытие, снимает себя. Качественная определенность, которая достигла в одном своего в себе и для себя определенного бытия, перешла, таким образом, в определенность как снятую, т. е. в бытие как количество.

Примечание. Атомистическая философия представляет собой ту точку зрения, с которой абсолютное определяет себя как для-себя-бытие, как одно и как множественность одних. Основной их силой эта философия и признавала обнаруживающееся в понятии одного отталкивание; но, согласно атомистической философии, соединяет одни не притяжение, а случай, т. е. то, что лишено мысли. Так как единое фиксируется как одно, то его соединение с другим должно, разумеется, выглядеть как нечто совершенно внешнее. Пустота, другой принцип атомистической философии, есть само отталкивание, которое представляют себе как сущее ничто между атомами. Новейшая атомистика (а физика все еще придерживается этого принципа), отказавшись от атомов, придерживается, однако, маленьких частиц, молекул; тем самым она приблизилась к чувственному представлению, пожертвовав мыслительным определением. Поставив, далее, рядом с силой отталкивания силу притяжения, новейшая атомистика, правда, завершила противоположность, и открытие этой так называемой силы природы было предметом большой гордости. Но взаимоотношение притяжения и отталкивания, то, что составляет конкретность и истину, следовало бы вырвать из того тумана, из той путаницы, в которой их оставил также и Кант в своих «Метафизических началах естествознания». Еще большее значение, чем в физике, атомистическое воззрение получило в политических учениях нового времени. Согласно последним, воля единичных лиц как таковых есть принцип государства; силой притяжения являются частные потребности, склонности отдельных лиц, а всеобщее – само государство – есть внешнее договорное отношение.

Прибавление 1-е. Атомистическая философия образует существенную ступень в историческом развитии идеи, и принципом этой философии является вообще для-себя-бытие в форме многого. Если еще и в наше время атомистика пользуется большим почетом у таких естествоиспытателей, которые знать ничего не хотят о метафизике, то здесь следует напомнить о том, что не избегнешь метафизики, а именно сведения природы к мыслям, бросаясь в объятия атомистики, так как атом на деле сам представляет собой мысль, и понимание материи как состоящей из атомов есть, следовательно, метафизическое ее понимание. Ньютон, правда, прямо предостерегал физику, чтобы она не впадала в метафизику; к чести его, следует, однако, заметить, что он сам отнюдь не поступал согласно этому предостережению. Чистыми физиками, только физиками являются на самом деле лишь животные, так как они не мыслят; человек же, напротив, как мыслящее существо есть врожденный метафизик. Важно поэтому лишь то, является ли та метафизика, которую применяют, настоящей, а именно не придерживаются ли вместо конкретной, логической идеи односторонних, фиксированных рассудком определений мысли и не эти ли определения образуют основу нашей как теоретической, так и практической деятельности. Этот именно упрек заслужила атомистическая философия. Древние атомисты рассматривали (как это часто происходит и в наше время) все как многое, и случай, согласно их воззрению, сводит вместе носящиеся в пустоте атомы. Но отношение многих друг с другом отнюдь не случайно, а имеет свое основание (как мы уже заметили раньше) в них самих. Канту принадлежит заслуга завершения понятия материи тем, что он ее рассматривает как единство отталкивания и притяжения. В этом воззрении правильно то, что притяжение, несомненно, должно быть признано другим моментом, содержащимся в понятии для-себя-бытия, и что, следовательно, притяжение столь же существенно принадлежит материи, как и отталкивание. Но эта так называемая динамическая конструкция материи имеет тот недостаток, что отталкивание