Аристотель и Данте Погружаются в Воды Мира - Бенджамин Алире Саэнц

информация о том, что латиноамериканцам некомфортно в образовательных учреждениях. Я имею в виду, вы где-нибудь это читали? Есть ли у КУ-клукс-клана[1] образовательный информационный бюллетень?

— Какое отношение КУ-клукс-клан имеет к этому разговору? Я не имею никакого отношения к этой ужасной организации.

— Это не организация. Они внутренние террористы.

— Я не собираюсь спорить с кем-то, у кого такие экстремистские взгляды.

— Я экстремистка?

— Чтобы ответить на твой вопрос: я не читала ни одной статьи. Но у меня были беседы с умными людьми, которые поделились идеями, как лучше служить студентам. И я заметила, что ученики действительно чувствуют себя некомфортно в учебных заведениях. Это ответ на твой вопрос?

— Это так, — я знал Сьюзи Берд, и она только начинала. — Ну, используя мою собственную наблюдательность, я думаю, что ваши ученики чувствуют себя некомфортно только в учебных заведениях, где вы являетесь учителем.

— Я не знаю, почему ты решила напасть на меня вместо того, чтобы…

Сьюзи перебила её:

— Миссис Ливермор, вы же знаете, что вы расистка, не так ли?

— Это несправедливое обвинение. Я понятия не имею, откуда у тебя взялось представление о том, что ты имела право нападать на своих учителей с такой ядовитой клеветой. Если я хочу поддерживать порядок, я не могу позволить тебе оставаться в этом классе без извинений. Не знаю, почему ты могла как-то обидеться, поскольку ты не испаноязычный человек, и ничто из того, что я сказала, тебя ни в малейшей степени не касается.

Сьюзи то и дело скрещивала руки на груди, то прикусывала губу и играла со своим ожерельем. Я знал Сьюзи — и я знал, что она была в бешенстве. Я имею в виду, она была в ярости.

— Мне не нужно быть латиноамериканкой, чтобы заметить снисходительные и откровенно оскорбительные вещи, которые вы говорите. В первый день занятий вы сказали Хосе, — и тогда Сьюзи начала подражать её манере говорить, — В Айове есть марка тортильяс — Хэппи Хосе тортильяс, и он подбрасывает сомбреро в воздух. А потом, если этого было недостаточно, вы спросили его, если бы у него было сомбреро…

Миссис Ливермор прервала её:

— Я была дружелюбна, и не знаю, почему ты считаешь то, что я сказала, каким-то образом унизительным.

Сьюзи закатила глаза.

— И каждый раз, когда кто-то, кого вы считаете глупым, получает хорошую оценку на тесте, когда вы его выдаёте, вам всегда приходится говорить что-то вроде, — и снова Сьюзи имитировала её голос. — Ты, должно быть, очень усердно учился, или, возможно, тебе кто-то помог. Ты такая расистская сука!

Я не собирался позволять Сьюзи гореть в огне в одиночку и вмешался прежде, чем миссис Ливермор успела отреагировать.

— Я согласен, — и решил добавить. — И от имени всех ваших испаноязычных учеников, и от имени моей матери, которая работает школьной учительницей, я прошу извинений.

Все ученики подняли большие пальцы, но гнев и внимание миссис Ливермор были сосредоточены на Сьюзи и мне.

— Боюсь, я недооценила тебя, Ари Мендоса. Я думала, ты на голову выше…

Я остановил её:

— На голову выше остальных мексиканцев?

— Не вкладывай слов в мои уста. Но самозваного представителя целой группы людей не следует воспринимать всерьез, — а потом она добавила в свой голос рычание. — А теперь, вы оба, следуйте за мной в кабинет директора прямо сейчас.

Когда она направилась к двери, Чуи Гомес не удержался и крикнул:

— Эй, миссис Ливермор! — она обернулась и увидела, что Чуй показывает ей средний палец.

— И ты тоже! Присоединяетесь к повстанцам без всякой причины. Вы показываете поведение людей, которых воспитали волки. И вас троих вот-вот вышвырнут из этого учебного заведения.

— Из учебного заведения, в котором нам так неуютно? — Чуй направился к двери. Сьюзи расхохоталась, а я просто старался держать себя в руках. Миссис Ливермор шла впереди нас, а мы следовали за ней.

— Они не вышвырнут нас вон, — сказал Чуй.

Сьюзи закатила глаза.

— Мои мама и папа вцепятся кому-нибудь в глотку через минуту в Нью-Йорке. Мои родители — бывшие хиппи. Они не мирятся с таким дерьмом.

— Мой отец — активист, — сказал Чуй. — Это чушь

собачья.

— Ну, — сказал я, — сомневаюсь, что моя мама оставит нас на произол судьбы.

Сьюзи улыбнулась:

— Что-то подсказывает мне, что твоя мать съела бы миссис Ливермор на обед.

* * *

Итак, мы оказались в кабинете директора. У мистера Робертсона был такой вид, который не позволял ему казаться профессионалом, несмотря на пиджак и галстук. На самом деле он не был таким уж крутым парнем, но когда чувствовал, что загнан в угол, он мог быть крутым. Миссис Ливермор теребила своё жемчужное ожерелье, каждую жемчужину, как будто перебирала четки. Все мы сели, но миссис Ливермор решила остаться стоять, нависая над остальными. Она вела всю беседу, и ей более или менее удавалось казаться разумной и тем самым выставлять себя жертвой жестоких учеников, у которых не было дисциплины и которые вели себя как варвары.

— Самое справедливое, что можно было бы сделать — это отстранить этих студентов от занятий. Я не карательный человек и не буду настаивать на том, чтобы им не разрешали окончить школу. В конце концов, это их последний шанс.

Мы со Сьюзи посмотрели друг на друга. Миссис Ливермор явно предполагала, что мы не будем посещать колледж.

— Но я не могу позволить этим ученикам вернуться в класс. Они не только проявили неуважение ко мне, но и к моей профессии.

Сьюзи перебила её:

— Никто так не неуважает вашу профессию, как вы сами, миссис Ливермор.

Она указала на Сьюзи.

— Вот так. Посмотрите сами, как они дают себе свободу говорить все, что им хочется. Они не понимают последствий своих действий. Эти три варвара, очевидно, не уважают моё положение учителя, и я никогда не приму то, что говорит эта, — она указала на Сьюзи, — этот человек, этот, этот… я никогда не приму её клевету. Скажи ему, скажи ему, что ты сказала мне.

Сьюзи ни капельки не раскаивалась. Она посмотрела на мистера Робертсона и сказала:

— Я назвала её расистской сукой.

Мистер Робертсон поморщился.

— И это не клевета, если это правда. Я не знаю, какая часть правдивее — расистская или стервозная.

— Я мог бы вышвырнуть тебя из этой школы за это.

— Вы могли бы, — Сьюзи все ещё была зла. — Но я бы хотела посмотреть, как вы попытаетесь выгнать ученика с моим средним баллом и идеальной посещаемостью.

— С меня хватит. Я оставляю этих людей вам, мистер Робертсон. Мне все равно, что вы с