Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури

на Сен-Жермен-де-Пре. Там мы высадились и перешли дорогу. У «Липпа» на двери висела доска, на которой мелом было написано: «Подождите девяносто минут»; мы сели за столик на террасе и стали решать, что будем делать.

Заказали по рюмке перно, пили, размышляли, стоит ли ждать, пока пройдет девяносто минут, и разглядывали людей, сидящих за столиками на террасе и напротив, на другой стороне бульвара, в кафе «Флер».

Возле стоянки такси собралась большая толпа, посреди которой вертелся коренастый черноволосый человек, голый до пояса; он что-то объяснял толпе, энергично жестикулируя. Возле него на кромке тротуара стояла маслянистая литровая бутылка из-под вина, на которую он все время указывал; тут же находился еще один мужчина, чернобровый, высокий, стройный, в темном полосатом костюме и при галстуке, он тоже что-то объяснял, но что именно, я разобрать не мог. Прохожие подходили и останавливались в толпе, другие, те, кому наскучило слушать долгие объяснения, посмеиваясь, отходили. Наконец полуголый мужчина набрал полный рот жидкости из бутылки и начал выпускать ее тонкой косой струйкой, затем поднес к ней зажигалку и поджег разлетающиеся брызги; прямо у его рта вспыхнуло пламя и поднялось вверх метра на два; толпа вокруг отхлынула, напирая на стоящих сзади, но помощник не умолкал ни на секунду и стрекотал все время, пока длился номер; из всей его французской речи я не понял ни слова. Когда пламя погасло, исполнитель, издав победный клич, слышный, наверное, и на соседних улицах, пустил шапку по кругу; я видел, что многие клали деньги; помощник тоже обходил зрителей с тарелочкой в руках; наконец толпа начала расходиться; мужчины пересчитали свои деньги, сидя на краю тротуара, огнемет накинул на плечи одежду, и они отправились дальше, в сторону реки.

Мы расплатились и побрели по узким улочкам вверх от реки. Моросило. Мирья достала из сумки платок и надела его на голову, завязав концы под подбородком. Я вспомнил об одном ресторанчике, где я бывал, и хотя не знал точного адреса, но подумал, что смогу отыскать его, так как примерно представлял, как к нему выйти.

По дороге я даже вспомнил название улицы и действительно в конце ее увидел вывеску ресторана. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что мест нет. Но мы все-таки прошли между столиками к бару и заглянули во второй зал. Там тоже все было занято. Хозяин, поднявшись из-за столика, где он сидел со своими постоянными клиентами, сказал нам, что места освободятся через три четверти часа, и мы сели пока у стойки.

Мы взяли кирш. И через пять минут разговор уже принял нужное направление, но на всякий случай я взял Мирье еще две рюмки. Кирш только казался слабым, действовал он безотказно. Мирья рассказывала о том, что часто приходится вести переговоры не в стенах фирмы, а в самых разных местах — ресторанах, сауне или еще где-то. Я расспрашивал обо всем, и она рассказывала сначала о своей нынешней работе, а потом о предыдущей, где она еще только делала первые шаги; здесь, в этом ресторане, напитки из бара подавались за столики тоже, и официанты то и дело протягивали над нашими головами подносы, чтобы получить заказы для своих клиентов; несколько раз подходил хозяин, улыбался и просил подождать еще немного. Часа через два он наконец посадил нас за столик. Я заказал ужин, а Мирья продолжала рассказывать, теперь о своем бывшем шефе, с которым у нее были отличные отношения, бабы на работе даже начали сплетничать, но ничего такого между ними не было, просто они по-человечески хорошо относились друг к другу.

— Так-таки ни разу и не переспала с ним? — спросил я.

— Спала, но только один раз, — подтвердила Мирья.

— Понятно, — сказал я.

— Но это совершенно ничего не значит. Просто он был в таком состоянии, что мог умереть, если б меня не было с ним.

— Ну конечно, — согласился я.

— Это правда.

— На какие только хитрости не приходится идти, чтобы затащить женщину в постель. — Через силу я засмеялся.

— Но это было только один раз. И об этом не знает никто, даже мой муж, — сказала Мирья.

Официант принес бутылку вина, которое налил нам в бокалы, и закуску в большой салатнице; мы разложили ее на тарелки и занялись едой. Вино было кислое, я знал, что у меня от него заболит живот. Но это будет потом, а пока что я старался успеть побольше, и, когда принесли горячее, я подлил себе еще. Перед кофе я отправился в туалет напротив бара и попытался там рассмотреть себя в треснутом и потемневшем зеркале, но освещение было тусклое, и я не мог понять, нормально ли я выгляжу. Идя обратно, я опрокинул с соседнего столика прямо себе на брюки бутылку, и пришлось извиняться. Но Мирья ничего не заметила.

— Я сама не понимаю, зачем стала тебе это рассказывать; но я ни с кем не могу говорить об этом так, как с тобой, — сказала Мирья, когда я сел за стол.

— Конечно, — сказал я.

— Ты веришь мне? — спросила опа.

— Подумаешь, что тут такого необычного, все это выеденного яйца не стоит, — успокоил ее я.

Я подозвал официанта и попросил счет. Под дождем мы пошли к стоянке такси, но нам повезло — почти сразу попалась свободная машина, и мы доехали до гостиницы.

VII

Утром я знал, что мне надо делать. Сразу после завтрака я отправился в город, оставив Мирью в гостинице; ей я сказал, что у меня есть кое-какие дела, и обещал вернуться днем. На метро я доехал до Оперы; светило солнце, но было все равно холодно и ветрено, и столики на улицах пустовали.

На углу я зашел в кафе, взял кофе с кальвадосом и еще раз все обдумал.

Оттуда я двинулся прямо в авиаагентство и спросил там билет в Хельсинки на сегодня; пока девушка звонила по телефону, я просматривал лежащие на столике финские газеты. По телефону девушка разговаривала по-французски, а со мной по-фински, с легким акцентом, обычным для человека, долго живущего за границей и постоянно слышащего чужую речь.

Место на сегодняшний рейс было, я отдал свои франки, и девушка начала оформлять мне билет. Я снова принялся за газеты, которые в Финляндии никогда не читал, но тут просмотрел даже несколько старых; еще я разглядывал людей, которые приходили и уходили, и девушку, которая