Любимых убивают все - Сабрина Хэгг

дух панорама на всю историческую часть Рима: на святящиеся в плотных свинцово-кобальтовых сумерках купола базилик, на оранжево-желтые огни фонарей, окропляющие древние улицы, точно капли жидкого меда.

Домой же они засобирались лишь в одиннадцатом часу. По дороге Аксель беспрерывно шутил и делился забавными наблюдениями, а Йенни заливалась смехом, что звенел и серебрился в душном ночном воздухе, отражаясь от многовековых стен. У нее даже живот разболелся от хохота. А они все шли по тонким лентам улиц, держась за руки, и никто из проходящих мимо людей не мог даже представить, насколько эти двое были счастливы. Насколько влюблены друг в друга и в этот прекрасный город.

Когда до квартиры оставалась всего пара сотен метров, Йенни спросила, оглянувшись по сторонам:

– Слушай, а ты уверен, что мы здесь проходили? Мне кажется, мы потерялись, но у меня нет с собой телефона, чтобы проверить.

– Мой телефон сдох еще у фонтана, – ответил Аксель, пожимая плечами. – Но я думаю, что наша улица где-то рядом.

– Уверен?

– Ну… наверное. Если мы и потерялись немного, то не вижу все равно в этом ничего страшного. Это ж счастье – потеряться в Риме! В отличие, скажем, от того, чтобы потеряться где-нибудь в немецких горах, – протянул он многозначительно, крепче сжимая ладонь Йенни в своей.

– О чем это ты?

Йенни внимательно взглянула на Акселя: на лице его показалась та хитрая улыбка, какая появлялась всегда, когда он ссылался на что-то, чего Йенни не знала, и что ему не терпелось рассказать.

– В общем, как-то раз, когда мне было лет двенадцать, мы поехали с семьей в Германию на рождественские каникулы. И в один день решили посмотреть Нойшвайштайн. Ты была там когда-нибудь?

– Нет, никогда.

– Ну, короче говоря, он находится недалеко от маленького городка, откуда туристов забирают на автобусе и везут к подножию горы, где стоит замок. К нему ведет заасфальтированная тропа. Родители наши пошли впереди нас, а мы задержались внизу, потому что захотели перекусить. А когда наконец собрались идти, я понесся впереди Робби с Флер, потому что мне прям не терпелось увидеть Нойшвайнштайн. Но вдруг я заметил ма-а-аленькую такую тропинку, которая ответвлялась от главной дороги и поднималась вверх по насыпи, а потом в лес. Ну и я, разумеется, решил, что это короткий путь до замка…

– Нет, только не говори, что ты поперся в этот незнакомый лес один! – воскликнула Йенни, поднеся ладони к лицу.

– Да, именно, бинго! Я подумал, что все вокруг идиоты, раз толпятся на этой общей дороге, а могли бы подняться по тропинке быстрее. Ты не представляешь, каким гением я себя чувствовал! – рассмеялся Аксель, всплеснув руками. – Мне кажется, когда Колумб открыл Америку, там было меньше восторгов и пафоса. Ну и иду я, значит, по этой тропинке все выше и выше в лес. Шел я минут двадцать, но по ощущениям целую вечность. Там снегу было мне по пояс! Я не шучу! И ладно я хотя бы шел прямо – так нет, я решил, будто все знаю, и рандомно куда-то поворачивал… и в итоге я просто потерял замок из виду. Это при том, что его было видно ну вот отовсюду! Даже из Фюссена, который находился в тридцати километрах! Робби потом шутил, что я, должно быть, пересек гребаную границу с Австрией.

Йенни рассмеялась, качая головой и щекой прижавшись к руке Акселя.

– Ну и я не знаю, как долго я бы там плутал, если бы не увидел прямо перед собой знак, что дальше дикие животные. Там то ли волк был, то ли медведь нарисован. У меня сердце в пятки ушло, и я понесся со скоростью света обратно, упал, прокатился вниз по склону до самой дороги на заднице… у меня было все мокрое. Абсолютно все, включая нижнее белье и носки. Но если ты думаешь, что это было самое страшное, то нет, хрена с два!.. Так, стой, это, кажется, наш подъезд. – Аксель кивнул в сторону и потянул Йенни ко входной двери в патио. – Потом я пошел наверх… и услышал, как меня зовут. И Робби, и родители, и Флер… и вот если по поводу родителей и Робби я не парился – максимум они задушили бы меня в объятиях, – то Флер в гневе я боялся. Знаешь, я даже остановился и подумал, а так ли страшны медведи? Но я собрал остатки мужества в кулак, поднялся все же наверх… и кинулся к маме, пока меня не увидела Флер.

– И что, пронесло? – спросила Йенни, входя в квартиру следом за Акселем.

– Ну… как тебе сказать. Я получил подзатыльник, меня пронзили убийственным взглядом, а «дебил» и «придурок» она бросала каждый раз, когда обращалась ко мне или говорила обо мне. И еще она забрала у меня свой айпад на неделю. Но, думаю, это было справедливо.

Включив свет в гостиной, Йенни свалилась на кровать, разлеглась звездочкой на мягком зеленом покрывале. Аксель присел на мгновение, но тут же поднялся и принялся расхаживать по комнате быстрыми, пружинистыми шагами. Казалось, он взорвется от бурлящей в нем энергии, если остановится хоть на секунду.

– Я и не подозревала, что Флер такая строгая старшая сестра, – произнесла Йенни с улыбкой. Затем добавила чуть серьезнее: – Хей, все нормально? Ты не хочешь присесть?

– А, и еще я вот что вспомнил! Мы в тот день чуть не уехали из Фюссена куда-то совсем не в ту сторону, потому что перепутали поезда, – продолжил Аксель, словно не услышав вопроса. – Нужно было видеть выражения лиц моей семьи, когда мы в последнюю секунду вышли из неправильного поезда и пробежали спринт, чтобы успеть на наш. Я думал, что кто-то реально лопнет от нервов. Ну, знаешь, прям ощущалось вот это пассивно-агрессивное состояние, которым сопровождаются все семейные поездки. Только Робби сидел спокойный, даже согласился поиграть со мной в UNO.

Аксель опустился на колени перед своим рюкзаком и стал поочередно доставать оттуда вещи.

– Я никогда не ездила в семейные поездки с родителями, – задумчиво произнесла Йенни. – Если не считать тех двух дней, которые мы почти каждый Мидсоммар проводим на архипелаге. Я обычно или с мамой куда-то летала, или… – Она нахмурилась, будто пытаясь вспомнить что-то. – Нет, все же только с мамой. Но мне кажется, не ездить в совместные путешествия – это самое мудрое решение, которое они приняли в своей жизни. Если бы мы попали в такую ситуацию, как вы, они бы друг друга поубивали, наверное! – Йенни уселась на постели и подтянула ноги к груди, широко улыбнувшись. –