Бессмертная степь - Иса Капаев

«После этого по велению Неба,

Так как у меня было счастье, удача (кут), Я поднял к жизни готовый погибнуть народ!»

Затем в этой работе Скрынникова выделяет сакральные субстанции харизматического свойства, что я считаю очень примечательным для анализа. Я давно хотел поразмышлять над внутренними божественными свойствами отдельной личности. Исследовательница определяет сакральностъ царской власти терминами «гений хранитель», тюркский «кут», монгольский» суу заль». Именно об этих показателях избранности, одарённости августейшего владыки, в нашем обществе не заводили речь. Харизма хана притягивала к себе силы Неба и влияла этими силами не только на свой род, окружение, народ, но распространялась и за пределы своего народа, передавалась потомкам. Хан был посредником между Небом и миром. Наши предки считали, если закончится кут, эта личность не может править народом. Но, если есть кут, харизма, опять-таки — данная Небом, то он становится великим человеком. Существовавший культ предков базировался на идеях харизмы. Чтобы сохранить и обеспечить преемственность сакрального значения ханской власти, воздвигались курганы, аллеи славы, ставились стелы, каменные изваяния, слагались эпические песни. Особенно плодотворно воздействовало на потомство песенное творчество. К этому искусству привлекались люди одарённые, зачастую они являлись прорицателями, знавшими культовые таинства. Об августейшем владыке Чингиз-хане при жизни сочинялись легенды и

предания, т. к. культовая элита выполняла не только функции защитника, охраняла его от наговоров, злых духов, напастей, благословляла на дела, но и всячески старалась способствовать увеличению его могущества и славы.

В преданиях о Чингиз-хане я обратил внимание на ряд красочных эпизодов, в которых авторы подчёркивали персонифицированные дарования и, как это проявилось в его родословной, выделяли богоизбранность Чингиз-хана для свершения великого деяния.

В детстве, когда родственники тайджигуты захватили его в плен, он сбежал от них с колодкой на шее. Надо отметить довольно интересную деталь: древние авторы отметили в мальчике Темужчине свойство, присущее немногим людям. В «Алтан тобчи» (да и во всех предшествовавших источниках) есть такой эпизод: «Когда человек, упустивший (Темучжина), закричал во весь голос: «Я упустил человека с колодкой!» — то тайчжигуты, которые уже было разошлись (после пира — И. К. ), вернулись и при яркой луне, словно (это было днём), стали искать (его) в лесу на Ононе. В то время как его искали, он лежал в заводи; сулдусский Торган Шира прямо направился (туда), увидал (Темучжина) и сказал:

«На воде нет всплеска,

На небе нет следа, —

куда же ты ушел? Свои родственники точат (на тебя) зубы, они приближаются. Лежи тихонько. Из-за вот этой (твоей) сообразительности, потому что

в глазах твоих огонь, в лице твоем блеск они тебя и разыскивают. Ты так и лежи. Я не выдам».

Мы встречаемся с характеристикой сакрального свойства, это одно из первых напоминаний о том, что Темучжин находился под «великого благоденствия пламени покровительством». «В глазах огонь, блеск на лице», — это, как правильно заметила Т. Скрынникова, говорит о куте, как о внутренней жизненной силе, страсти, харизме — это образ фарна в иранской культуре, это и образ нимба в христианстве.

В подтверждение этих, можно сказать, косвенных характеристик есть прямое указание на его божественную судьбу. Какие-то высшие откровения юноша обретает на святой горе Бурхан-Халдун. Это произошло при нападении вражеского племени меркитов. Они, преследуя Темучжина, три раза обошли гору, но найти его не смогли. Во время этого бегства от преследования у него происходит важный перелом в жизни. Так это звучит в старинном предании:

«На Бурхан-Халдуне

Жизнь моя, что не больше, чем вошь, Была спасена.

На Бурхан-Халдуне

Жизнь моя, что не больше, чем ласточка, Была защищена.

Отныне каждое утро я буду приносить жертву Бурхан-Халдуну; каждый вечер я буду призывать его; да помнят (об этом) потомки потомков моих ».

Говоря так, повернулся он к солнцу и, повесив свой пояс себе на шею, положив свою шапку себе на руку, ударяя в свою грудь рукой, преклонив девять раз колени, совершил он поклонение в сторону Бурхан-Халдун» [7, 86].

На этот необычный образец поклонения духу горы неоднократно обращали внимание в научной литературе. Этот обряд августейший владыка совершал и перед решающими битвами своего войска. Меня же привлекло и сказанное с большим намёком обращение: «...да помнят потомки потомков моих». Видимо, в этой крайней пограничной ситуации, когда жизнь находилась на волоске от смерти, произошли какие-то духовные метаморфозы. Какие? Возможно, что специально скрыты посвящёнными авторами, чтобы не допускать всякого к сокровенным помыслам августейшего владыки.

Посвящённые в таинства кочевнических культов знали, что избранный Небом должен возвышаться. Он не должен быть понятым до конца.

В ранних преданиях есть ещё один странный эпизод, который пересказывается всеми авторами. На него обратил внимание и Л. Н. Гумилёв. Отец августейшего владыки Есугай-багатур, оставляя Темучжина в кочевье конгратов, попросил своего свата: «Побереги моего мальчика от собак. Он их очень боится». Мародёры-учёные не преминули использовать этот факт против

августейшего владыки, и с лёгкой руки крупного учёного В. Бартольда подчёркивали, что раз будущий завоеватель боялся собак, среди его отрицательных чертах характера трусость занимала чуть ли не главное место. Великий учёный Л. Н. Гумилёв, чувствуя неестественность этого эпизода, решил более правдоподобно объяснить данную деталь. «Это последнее было несколько необычно, — пишет он. — Страшные волкодавы, охраняющие овец, никогда не трогают детей. Монгольский мальчишка одним взмахом широкого рукава запросто разгоняет лающую свору псов. Предупреждение Есугая говорит о повышенной нервозности Темучжина, часто сопутствующей развитому воображению и предприимчивости. С годами такая нервозность подавляется волей и рассудком, благодаря чему не приносит ущерба» [1, 410].

Ещё в 1973 году, когда я приобрёл книгу «Алтан тобчи», я обратил внимание на это место. Под влиянием советской науки я тоже никак не мог объяснить себе этот эпизод. Тем более он странен для народного предания, для эпического рассказа, где всё шлифуется и грозный правитель должен быть преподнесён соответственно. Даже объяснение Л. Н. Гумилёва не совсем убедительно, т. к. выпадает такая характеристика из общего контекста произведения, в котором рисуется образ победоносного завоевателя. Разгадку я нашёл позднее. По ногайским приметам собака чувствует оборотня, колдуна, человека с сакральными свойствами. Они нападают на таких людей. Видимо, посвящённые авторы это имели в виду, и это ещё один засекреченный намёк на феномен августейшего владыки.

Такой образ хана прежде всего был необходим для членов самой династии, среди непосредственных родственных племён, которые должны были аккумулировать его энергию для распространения вокруг. Кроме присутствия духа, жизненной силы, нужно было подтвердить, что высшие силы возвышают хана и его