Тата - Валери Перрен

– Какого черта я делаю бесполезную работу?

– Чтобы уберечь их, – отвечала Матильда.

– И как же газетная бумага защитит стекло?

«Мертвому припарки, надоеда!»

– Заворачиваешь в три листа и убираешь в погреб.

Он не спорил. Делал, что велела Матильда. Она готовит шикарное тушеное мясо, он не ел ничего вкуснее до знакомства с ней. Да что там, часто жил впроголодь. Один, два, три листа. Штук тридцать бутылок. Один, два, три. На девятнадцатой по счету бутылке – страница 17. Вверху слева. Взгляд зацепился за слово «Гёньон», рука замерла в воздухе. Он знал. Был там очень давно. Он бывал во многих местах, но это название запомнил. Гёньон/Генон. Он засмеялся. «Кладбище. Тайна. Анонимность». Совпадение? Нужно подумать. Гёньон… Гёньон… Никакая картинка не всплывает. Малышка уже появилась на свет, когда он туда приезжал? А еще эта фотография «усопшей» под статьей. Лицо сводило его с ума, снова и снова всплывая в памяти.

Всю жизнь он действовал по интуиции и сейчас почувствовал, что должен отправиться туда. Задать вопросы, чтобы понять. Ничего сложного, никаких препятствий. С 2004 года его зовут Виктор Соша. Это имя он сохранит до конца жизни. Молодой Судковски исчез, изменился физически, постарел. Последние фото сделаны полицейским фотографом и журналюгами на суде десять лет назад.

Он покончил с бутылками, а газету со статьей отложил в сторону, несколько долгих минут рассматривал лицо усопшей, стоявшей рядом с футболистами, нашел другие снимки и статьи в интернете. В архивах местной газеты оказалось много упоминаний о ее брате-пианисте. Похож на нее как две капли воды. Но это не та женщина, он совершенно уверен. Если подумать, дело не только в Бланш. Он ведь и сам туда возвращался. Неужели у девочки могли с кем-то завязаться отношения? А у него? Вдруг он поимел и обрюхатил какую-нибудь бабу? Воспоминания возвращались легкими касаниями: он спал с женщинами, которые не возражали, а других брал силой. Образы городов смешались в его старом больном мозгу, все центральные площади, где ставили шапито, были похожи. Нужно попытаться понять. Он решился. Выключил компьютер и попросил у Матильды ее машину, сказав, что появилось срочное дельце.

– Съезжу на день-другой и вернусь…

Женщина в этот момент накрывала на стол. Она обернулась и ответила – мгновенно, не задумываясь:

– Ладно, но я с тобой.

– Исключено. Это личное дело. Тебя не касается.

Матильду он встретил в Валансе. Сначала не обратил внимания на соседку. Потом стал ее опасаться. Не понимал, что она в нем нашла, чего хочет. Женщина, на его вкус, была слишком шумная, пышная, блондинистая. Вульгарная бесцветная балаболка. В конце концов она победила – он не устоял. Каждый день на подоконнике обнаруживалась тарелка с кишем, кусок пирога, беф бургиньон или гратен дофинуа. После энного по счету отклоненного или перенесенного приглашения он все-таки пересек улицу, чтобы зайти на аперитив, и… задержался. Соблазнить ее оказалось нетрудно – он был мастер и вроде бы подошел ей такой, какой есть. Старый молчаливый актеришка с кожей, задубевшей от работы на открытом воздухе и пребывания в тюрьме. Впрочем, несмотря на возраст, выглядел он хорошо, поджарое мускулистое тело работало, как старый, но безупречно смазанный и лелеемый хозяином автомобиль. Плоховато было с головой. Он много лет искал жену и дочь, что сводило его с ума. Куда подевались эти мерзавки? Бланш поступила как ее мать: сбежала, и обе хитрые шлюхи как будто испарились.

У Матильды был компьютер, он умел работать на нем – научился в тюрьме, и она создала для него аккаунт «Виктор». Он подолгу зависал в интернете и в конце концов выделил две цели – Мари Мадлен Роман и Бланш Судковски, – но это ничего не дало. Две женщины словно бы никогда не существовали, либо он ошибся и они не те, кто ему нужен. Тезок Мари Роман нашлось множество, попалось и несколько статей о процессе в Аннеси, больше ничего.

Он знал, что «усадил» бывшую жену в инвалидное кресло и что ей поменяли имя и фамилию. Государственный адвокат растолковал ему: «Мадам Роман на суд не явится, кроме того, у нее теперь другая фамилия». Он взялся за дело, как только вышел из тюрьмы, и не нашел ни следа. Справлялся в больницах, хосписах, санаториях, разных специализированных медучреждениях, выдавая себя за родственника или врача, и не терял терпения. Прочесал Савойю, Верхнюю Савойю и соседние департаменты, уверенный, что «потаскуха» осталась в родных краях.

Почему, ну почему он ее не добил?! Сидел бы за дело… Бланш его предала, донесла на отца. Месть будет ужасной. Им обеим. Когда он об этом думал – а мысли терзали его постоянно, – приходил в неистовство, мышцы деревенели, кожа горела. Он мечтал о том, что с ними сделает. Придумывал самые кровожадные сценарии. Потом можно будет свести счеты с жизнью. Он стар и жив до сих пор только потому, что должен найти «этих» и забрать их с собой на тот свет.

Связь с Матильдой длилась уже четыре года, но они не съезжались. Жили каждый у себя. Встречались три раза в неделю, по ночам, только в ее доме – ему достаточно было перейти на другую сторону улицы и постучать в дверь. У обоих были свои привычки и занятия. Он что-нибудь мастерил, сидел в интернете, тренировался, чтобы оставаться в форме, играл на бегах, читал Turf. Матильда, бывшая госслужащая на пенсии, смотрела сериалы, готовила еду, разгадывала кроссворды в журналах, которые он ей покупал, но отдавал, только предварительно пролистав и прочитав все, что писаки сочиняли о «делах». Как все беглые, он был совершеннейшим параноиком. Дело дошло до того, что он провожал Матильду даже на прием к врачу, опасаясь, что женщина наткнется в приемной на газету или журнал с компрометирующим его материалом. О нем никогда не рассказывали по телевизору: он жестоко изувечил жертв, но они выжили и перестали интересовать прессу.

В Марселе он сильно изуродовал «последнюю девку» и насмерть перепугался, но Провидение оказалось на его стороне… В 2004-м он отыскал старого ведьмака Соша и укрылся у него. Тот когда-то тоже был циркачом, и они нашли общий язык. За несколько недель он выяснил, где хозяин хранит документы, выяснил коды к банковскому счету и избавился от него. Играючи. Он впервые хладнокровно убил мужчину-ровесника. О прежних стычках и разборках он ничего не помнил, как о малозначащих событиях. Выбора не было – уж больно удачная подвернулась возможность. Он подсыпал снотворного в суп, усадил Соша в машину и отравил