Почтовая открытка - Анна Берест

Старик внимательно изучил фотографию на моем телефоне и немного помолчал.

— Значит, вы думаете, что эта открытка — как бы донос?

Он ставил вопрос очень правильно.

— Она не подписана, и это выглядит странно, вы понимаете?

— Я очень хорошо понимаю, — сказал он, кивая.

— Вот почему мы пытаемся понять, были ли в Лефорже люди, очень близкие к немцам.

Эти слова насторожили старика, он поморщился.

— Вам неудобно говорить об этом?

Тут вступила жена — супруги поддерживали друг друга.

— Послушайте, муж ведь сказал вам, никто не хочет ворошить прошлое. И потом, в деревне были и очень хорошие люди, вы знаете, — добавила она.

— Да, очень хорошие люди, — подтвердил ее муж, — был же учитель.

— Нет, не учитель, а муж учительницы. Он работал в префектуре, — поправила жена.

— А вы можете рассказать о нем? — спросила мама.

— Он жил здесь, в деревне, но работал в Эврё. В префектуре, как говорили. Не знаю, в каком отделе, и вряд ли на большой должности, но все же имел доступ к информации. И как только появлялась возможность помочь людям, предупредить их, он пытался этих людей отыскать. Прекрасный человек.

— Он еще жив?

— О нет. На него донесли, — сказала женщина со слезами на глазах. — Он погиб во время войны.

— Попал в западню, которую ему подстроили, — уточнил ее муж. — К нему пришли два полицая и сказали: «Говорят, вы знаете людей, нам надо переправиться в Англию, за нами охотятся, помогите нам». И тогда он назначил встречу, хотел спасти их, вот только на встрече ждали немцы и его арестовали.

Jfe Вы знаете, какой это был год?

— Думаю, сорок четвертый. Его отправили в Компьень, затем в лагерь Маутхаузен. Он умер в плену в Германии.

— А что делала его жена после войны?

Женщина опустила глаза и заговорила очень тихо, почти шепотом:

— Понимаете, она работала в нашей школе, все ее очень любили. После войны в деревне только об этом и говорили. Про доносы, про все, что тут происходило. А потом люди решили, что надо жить дальше. И наша учительница тоже. Только она так и жила одна и больше замуж не вышла. — Ее голос задрожал, на глазах выступили слезы.

— Я хотела бы задать вам последний вопрос, — снова заговорила я. — Как вы думаете, есть в деревне еще кто-то, знавший Рабиновичей? Кто мог бы рассказать о них? Что-то вспомнить?

Женщина и мужчина переглянулись, как бы спрашивая друг у друга согласия. Они знали гораздо больше, чем хотели нам рассказать.

— Да, — ответила женщина, вытирая слезы. — Я тут кое-что вспомнила.

— О ком? — спросил ее муж с беспокойством.

— О семье Франсуа.

— Ну да, конечно же, семья Франсуа, — повторил старик.

— Мать госпожи Франсуа была у Рабиновичей домработницей.

— Правда? Вы можете сказать нам, где она живет?

Мужчина достал блокнот и записал адрес. Протягивая нам листок бумаги, он предупредил:

— Скажем, вы нашли их в адресной книге. Теперь мы проводим вас, у нас много дел.

Его блокнот подсказал мне еще одну мысль.

Я подумала, а не попросить ли Хесуса проанализировать и другие почерки.

Когда мы оказались на улице, небо прояснилось. Солнце отражалось в лужах, слепило глаза. Мы дошли до машины в молчании.

— Дай мне адрес семьи Франсуа, — сказала я маме.

Мы ввели адрес в навигатор на моем телефоне и поехали по стрелкам. Казалось, тишина в деревне обманчива и что-то происходит, почти вопреки нашей воле.

Припарковав машину, мы позвонили в дверь по указанному адресу. К калитке подошла женщина с короткой стрижкой. На ней был синий кардиган с геометрическим рисунком.

— Здравствуйте, вы мадам Франсуа?

— Да, это я, — ответила она чуть удивленно.

— Извините за беспокойство, мы собираем воспоминания о наших родных. Они жили в этой деревне во время войны. Возможно, вы их знали. Их фамилия была Рабинович.

Лицо женщины в дверном проеме застыло. Глаза зорко всматривались в нас.

— Но что именно вам нужно?

Мы сами по себе не вызывали у нее опасений, она скорее боялась чего-то, никак не связанного с нами.

— Мы хотели узнать, помните ли вы их, можете ли что-то о них рассказать…

— А для чего?

— Мы их потомки, и поскольку их не знали, нам просто хотелось бы услышать какие-то истории из их жизни, эпизоды, понимаете?

Женщина чуть отодвинулась от двери. Я почувствовала, что мы выбрали не совсем правильную тактику.

— Мы пришли не вовремя, извините, — сказала я. — Оставьте нам свои контакты, и, может быть, вам удобнее будет встретиться с нами в другой день, попозже.

Мадам Франсуа, казалось, почувствовала облегчение:

— Очень хорошо, я тогда подумаю, вспомню…

— Вот, напишите на странице этого блокнота, — сказала я, роясь в сумке, — ну и когда вам захочется… Вам не трудно написать свое имя и номер телефона?

Похоже, ей это было трудно, но поскольку она хотела поскорее от нас избавиться, то записала в блокнот и свою фамилию, и номер телефона.

В сад вышел пожилой мужчина, по всей вероятности муж. Чувствовалось, что ему не нравится, что его жена стоит у двери и разговаривает с незнакомыми людьми. На шее у него болталась салфетка.

— Эй, что тут такое, Мириам? — спросил он жену.

Леля в изумлении взглянула на меня. У меня замерло сердце. Женщина прочла в наших глазах немой вопрос.

— Вас зовут Мириам? — спросила моя мать в изумлении.

Но вместо ответа женщина обернулась к мужу:

— Это потомки семьи Рабинович. Хотят узнать кое-что.

— Мы обедаем, сейчас не время.

— Созвонимся потом. — Она, похоже, безумно боялась мужа, а тот хотел продолжить обед.

— Послушайте, мадам, мы понимаем, что очень невежливо отрывать вас от стола, но представьте себе… Для нас это так много значит — встретить в деревне Лефорж женщину по имени Мириам…

— Я быстро, — сказала она мужу. — Вынь картошку из духовки, пока не сгорела, а я сейчас приду.

Муж тут же вернулся в дом. После этого женщина стала говорить быстро, почти не переводя дух. Мы видели только рот. И глаз, поблескивающий из-за двери.

— Моя мама у них работала. Это была прекрасная семья, вы знаете, я могу вам это сказать. Поверьте, они относились к маме так, как ни один наниматель к ней не относился, она мне всю жизнь повторяла. Они занимались музыкой, особенно хозяйка, и моя мама решила назвать меня Мириам из-за них, ну не то чтобы из-за них, вы понимаете, о чем я. Она назвала меня Мириам, потому что я была ее старшей дочерью, а их старшую дочь звали Мириам. Вот так все и произошло.