Камень небес - Валерий Викторович Дмитриевский

главное, спокойней. Если вдруг медведь на лагерь набредёт, она, может, и не защитит от него, но уж голос-то подаст, что зверь близко, и мы успеем оружие достать, выстрелами в воздух его отпугнём. В крайнем случае в него стрелять станем… Так что я возражать не стал, хотя он мог бы заранее предупредить, что собаку возьмёт. Машину мы загрузили вчера, и Коля долго искал для Мухи место в кузове, сняв брезент, укрывавший груз. Наконец он пристроил её где-то между ящиками, на подстилке из старой телогрейки, которую приволок из дома, и привязал к борту за кабиной, чтобы не выпрыгнула по дороге. Тяжко собачке придётся – до Северомуйска ехать почти триста километров, а дорога – только первые километров пятьдесят асфальт, а дальше трясучая грунтовка. Меньше чем за восемь часов не доедешь.

– Отправь её на самолёте с ребятами, они послезавтра полетят, – предложил я. Коля отказался:

– Она никого, кроме меня, не признаёт. Кусаться будет, еду из чужих рук не примет. Или вырвется и убежит.

Ну и ладно, как говорится, хозяин – барин.

Пока Серёга Плотников выписывал себе путёвку, заправлялся и осматривал перед рейсом машину, мы с Колей получили в спецчасти пистолеты с причитающимися патронами (по двадцать штук на ствол) и топографические карты. Потом устроились в курилке у крыльца конторы, где возле вкопанного в землю колёсного диска от грузовика стояли с трёх сторон скамейки, и достали сигаретки – посидеть спокойненько, отрешившись от суеты сборов, и вспомнить, что забыли с собой взять.

На территории базы шла повседневная работа. Из токарного цеха доносилось гудение труборезного станка, в кузнице звонко бамкал пневматический молот, а перед воротами гаража стоял легковой уазик с поднятым капотом, и Толя Янкин ковырялся в двигателе. Двое рабочих, которых мы вчера приняли на сезон, на широкой колоде для колки дров обрубали зубилами новые, со склада, совковые лопаты, каждый себе под руку. Павлу Романенко лет двадцать семь, высокий, крепкий парень, киевский хохол – на БАМ народ со всей страны слетелся. И отнюдь не все с комсомольским задором да за романтикой, как по радио говорили, – многие исключительно за деньгами. Потому что платили бамовцам гораздо больше, чем даже лётчикам и геологам, не говоря об аборигенах, – для этого специальный повышающий коэффициент ввели. Может быть, только у зимовщиков в Антарктиде заработки были выше. Конечно, мы считали такую ситуацию несправедливой и полностью противоречащей знаменитому лозунгу, ещё недавно висевшему на всех перекрёстках: «Экономика должна быть экономной». Но это была уже политика… Павел в мостоотряде заработал на «жигули», машину перегнал на родину, чтобы жена каталась, а когда «золотой костыль» забили, решил продолжить жатву рублей на геологической ниве. А Василий Егоров – постарше, сибиряк за тридцать, и фигурой пожиже, но жилистый, с широкими ладонями и загорелым лицом. Трудовая у него вся исписана – больше года на одном месте не держался, однако увольнялся сам, не по статье. Типичный летун, по-нашему – бич. Впрочем, в геологии рафинированных пролетариев среди горняков почти не бывает.

Из конторы вышел и подсел к нам Лёня Бессонов – начальник нашего отряда, немного медлительный, рассудительный и спокойный молодой человек. Я напомнил ему, чтобы он нанял ещё двоих рабочих на канавы – с опытом работы и желательно молодых, до тридцати. Поиски в этом году будут вестись в отрогах Южно-Муйского хребта, много по горам лазить придётся, и старики под сорок нам не годились: сдохнут при таких нагрузках. То и другое в одной посуде найти, ясное дело, будет трудно, я и не надеялся, просто Лёню, которому недавно исполнился четвертак, надо было нагрузить ответственностью. Его лишь в этом году назначили руководить отрядом, а в прошлом сезоне мне пришлось быть сразу и начальником, и старшим геологом. В свои тридцать пять я с этим справлялся, но от чисто геологической деятельности приходилось отвлекаться на составление табелей и нарядов, учёт спецодежды и разного снаряжения, считать «проедаловку», проводить инструктажи по технике безопасности и заниматься прочими скучными делами. Желая облегчить себе жизнь, часть этих бюрократических процедур я стал поручать Лёне, растолковывая, что и как. И вот начальник нашей Приозёрной партии Лаврухин решил, что Лёня кое-чему у меня научился, и двинул парня вверх по карьерной лестнице, выразив надежду, что я буду помогать ему на первых порах. А я был рад, что спихну с себя всю административку и вплотную займусь поисковыми задачами.

Июнь вполне освоился со своей ролью – понемногу слизывал снег с гольцов, подбадривал тёплым ветерком зазеленевшие молодой листвой березняки и осинники, что аукались друг с другом среди тёмно-хвойной тайги на склонах ближних гор, играл мелкими зайчиками на байкальской волне и усердно поливал горячими солнечными лучами песок пляжа, протянувшегося узкой полосой от посёлка до устья Кичеры. Скоро весь пляж будет усыпан в солнечную погоду белыми после зимы человеческими телами, которые день ото дня будут смуглеть не хуже, чем на черноморских курортах, и нежиться в тёплом прибрежном мелководье. Жаль, что эта благодать бывает у нас недолго, всего с месяц, так что мы её не застанем и вернёмся уже в осеннюю прохладу. Если повезёт – с находками, а скорее всего, с пустыми руками. Об этом позже.

Плотников, попинав напоследок скаты, решил, что «Урал» к марш-броску готов, и махнул нам рукой:

– Садитесь, можно ехать.

Я отправился в контору доложить, что мы сейчас отчалим. Она у нас небольшая, три кабинета: слева по коридорчику администрация и бухгалтерия, справа – просторная камералка для геологов. В отдельном пристрое рядом с конторой ютились отдел кадров, спецчасть и радиостанция. Начал, естественно, с администрации. Главного инженера Круглова на месте не было, куда-то уехал. Хмурый Лаврухин сидел в кабинете один. Приподняв черноволосую, тронутую сединой голову, он отрывисто бросил, – и как обычно, нельзя было разобрать, пошутил он или нет:

– Поехал? Скатертью дорога. – И снова воткнул взгляд в свои бумаги.

Суховато. Ну и ладно, всё уже на сто раз обговорено и решено. У него сейчас на первом месте другая забота. Кто-то из обиженных им правдоборцев накатал телегу в прокуратуру, что один из новых геологических домов включён в акт выполненных работ как полностью построенный, а на самом деле там даже стёкла не вставлены. Собственно, так оно и было, и это являлось припиской, по которой партия получила премию за выполнение плана. И теперь Лаврухина ждал суд. Вряд ли его посадят – в таких случаях обычно дают условный срок, – а вот из КПСС исключат автоматически и на руководящую должность больше не назначат.