Камень небес - Валерий Викторович Дмитриевский

Приезжая с участка в посёлок «на выхлоп», Перегудов махал перед нами этой папкой и приговаривал: «Сапоги дорогу знают», – намекая на свои визиты в прокуратуру, и все удивлялись, с какой быстротой она распухала от исходящих и входящих. Единственное, что мы могли – это издеваться между собой над именем-отчеством, которыми его простодушно наградили родители. А звали его Егор Адамович, и на язык само просилось «Кагор Агдамович», хотя в пьянстве он замечен не был и даже в наших праздничных застольях никогда не участвовал.

На его место Кирилл решил поставить меня. В другой ситуации я бы, может, согласился, потому что проникся интересом к Илигиру и между делом прикидывал в уме, где ещё надо пробурить скважины для прослеживания жил на глубину и выяснения деталей строения месторождения. Но уволить Перегудова никак не удавалось, а работать на одном участке вместе с этим… субъектом, который имел на меня зуб и брал бы на карандаш каждый мой промах, значило добровольно на несколько лет укоротить себе жизнь. К тому же я только что провёл первый сезон на поисковом задании, полностью погрузился во все проблемы, и мне хотелось довести его до конца. Поэтому я решительно отказался. А Кирилл продолжал настаивать. Ясно, почему: это не с Перегудовым маяться, я бы вёл разведку, без ложной скромности, так, что ему не пришлось бы выезжать на участок и меня контролировать. И можно было бы каждые выходные спокойно ездить зимой на рыбалку, летом купаться и загорать на пляже, а осенью с ружьём на уток ходить, – пока другие пашут… По всем этим причинам я упёрся, как носорог, и мы здорово поругались. Тогда Лаврухин, видя, что между нами согласья нет, отправил на Илигир Витю Коркина. Было нас пятеро геологов в отряде, осталось четверо, а беготни по горам предстояло много…

Горный хрусталь совершенно бесцветен и водяно-прозрачен. Отличается хорошо образованными кристаллами с разнообразными формами. Встречается обыкновенно в трещинах и пустотах силикатовых пород на Урале (Мурзинка, Невьянский завод), Кавказе (Казбек), Вост. Сибири; в Альпах Тироля, Швейцарии, Французских Альпах и во многих других горных местностях. Иногда пустоты, содержащие в себе кристаллы горного хрусталя, достигают значительных размеров и называются хрустальными погребами. <..> Размеры кристаллов горного хрусталя бывают очень велики, напр., известны обломки кристаллов с о-ва Мадагаскар, достигающие до 8 м в обхвате. В древности горный хрусталь употреблялся для приготовления разных предметов роскоши и ценился дороже, нежели теперь.

Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон,

«Иллюстрированный энциклопедический словарь»

Едва я вошёл в камералку, как следом, задев меня локтем, вбежала Тоня.

– Здравствуйте, извините, проспала немного, – торопливо сказала она и, не останавливаясь у висевшего на стене зеркала, где геологини обычно исполняли традиционный ритуал наведения красоты перед рабочим днём, проскочила к своему столу, открыла пузырёк с тушью и развернула рулончик кальки, на которой, выполняя моё поручение, чертила карту фактов по прошлогодним работам к окончательному отчёту. Я всегда старался всё, что можно, сделать заранее. Перед защитой, как обычно, будет спешка, и незачем её усугублять. А сейчас, перед отъездом, других дел у Тони всё равно не было.

Кирилл строго выговорил ей:

– Это называется «немного»? Десятый час уже. Футбол, что ли, по ночам смотришь?

Она коротко взглянула на него исподлобья, сверкнув зеленоватыми, с жёлтыми искрами, глазами и тряхнув короткими девчачьими косичками с вплетёнными чёрными ленточками, но промолчала.

– Да ладно, – заступился я, – тут до выезда два дня осталось. В поле наверстаем мы эти часики.

Кирилл направил на меня долгий осуждающий взгляд. После моего отказа занять место Перегудова пролегла между нами трещина, и мы оба это понимали. Конечно, я был неправ в том, что не подчинился старшему по должности, использовав при этом наши дружеские отношения, потому что будь на его месте кто-нибудь другой, я бы не посмел бунтовать. А для него как руководителя это было неприятным щелчком и по авторитету, и по самолюбию. И всё-таки я считал, что он не должен был затыкать мной дыру, образовавшуюся на Илигире. Ему надо было раньше до Перегудова добраться: ездил бы почаще на участок, проверял, что он там нагородил, и сам бы переделывал всё за ним, а лучше придумал бы способ выгнать его и нашёл кого-нибудь с мозгами. Может быть, и Лаврухин держался того же мнения, иначе просто издал бы приказ о моём переводе. Но дело было, видимо, в том, что Кирилл не имел опыта в разведке, всё больше на поисках работал. Теоретически-то он мог, рассматривая материалы, рассуждать: это сделано правильно, это неправильно. Руководить же работами на месте – это совсем другое. И он понадеялся на Перегудова. А теперь намеревался всё переложить на меня.

Надо сказать, что я, отстояв себя, не особо восторгался этим. Отношения с Кириллом испортились, да и сам я понимал, что больше пользы от меня было бы на Илигире. А так неопытного Витю Коркина бросили в омут с головой и с Тоней разлучили. Впрочем, если он выплывет, то мы получим хорошего специалиста. Меня в молодости не раз бросали – выплыл же. И что значит «разлучили» – не на Луну ведь его отправили. Осенью они увидятся. Если бы не было там этого склочника… А пока он был, ничего менять для себя я не собирался.

Я сообщил Кириллу, выдерживая голосом дистанцию:

– Мы поехали. Если сразу не улетим – разверну рацию и сообщу.

– Хочу напомнить, – сказал Кирилл, больше для Тони, чем для меня, – что распорядок дня должен соблюдаться везде. И здесь, и в поле.

Что-то он не то загибает. Какой, к чёрту, в поле распорядок! Есть погода – работаем, и не по восемь часов, а больше. Бывает, что уходим из лагеря в девятом часу утра, а возвращаемся в девятом вечера. Дождь идёт – без дела не сидим: полевые дневники до ума доводим, карты чертим, пробы обрабатываем. И ведь сам он об этом знает, так что возникает не по делу.

Возражать ему сейчас без толку. И я коротко заметил:

– Есть начальник отряда. Это его забота.

– Твоя тоже, – повысил голос Кирилл, сверкнув молниями своих стёкол, как Зевс-громовержец.

Я чуть не рявкнул: «Яволь!» Но спохватился и промолчал: зачем расширять трещину между нами? Наступила пауза. Она тянулась долго, и главный геолог, кажется, начал понимать, что он сильно неправ, разговаривая со мной в таком тоне.

– Ладно. – Кирилл поднялся из-за стола. – Докладывай по связи обо всём. Надеюсь, вернёшься с месторождением.

Он помедлил и протянул мне руку. Я пожал её, символически поплевав через плечо:

– Там