Романолуние - Анна Кимова

почти не бывает, привычка такая, не люблю жить не на свои. Но уж перед вами их нет и подавно. Так что ума не приложу, что за ерунда взбрела вам в голову. Может перепутали что? У людей вашего возраста такое случается.

Иван Анисимович немного осмыслил услышанное, прищурился и сказал:

– А ты забыл, кто тебя в СевМоре пристроил?

– Почему же? Помню. Вы. А кто же еще должен был? Вы же мой тесть как-никак! Прекрасно ведь понимали, что вы меня в СевМоре, а я вашей дочери домик в Майендо́рфе (прим.: элитный посёлок в Барвихе), дачку на Волге, квартирку на Курской и апартаменты на Палм Бич. Так что не надо строить из себя унылое чмо. Вам всего додали. Странно, что вы количеством еще не подавились.

– А ты знаешь, сколько я за твой пост в СевМоре заплатил? Когда твоим начальникам свои концессии на проект разведки передавал? Тот список, что ты перечислил, этого не перекрывает! К тому же я тогда отдал их разом. А ты всё это только со временем приобрел.

– Да я с прибором клал, сколько вы отдали. Знали за что, я вас не заставлял. Вы для дочери старались, а не для меня, так что весь этот бред, что вы здесь пытаетесь изложить, на меня вообще никак не действует. Я знаю про вашего человека в Администрации. И, как всегда, на встречу приехал подготовленным. Мне прекрасно известно, как именно он собирается на меня надавить. И у меня только один вопрос: вы что, умом тронулись? Неужели вы думали, что, сидя здесь, в Мурманске, сможете меня достать? Я ведь уже шесть лет, как сижу в Москве. И, как вы должны были догадаться, не зря сижу. Вы же меня давно знаете, Иван Анисимович. У вас кишок не хватит, чтобы меня переварить. Раньше сдохнете.

– Это хорошо, что ты о моем аппаратчике знаешь… Значит, должен понимать, насколько всё серьезно.

– Да бог с вами! Я только вчера из Администрации вернулся. После того как стало ясно, какой у нас результат по Италисте, мне ваш аппаратчик до насморка. У меня там тоже свои люди есть. И теперь игра будет серьезная.

Белов прищурил глаза до состояния щелок.

– Вот и поглядим.

Роман подошел, развалился в кресле для посетителей и поставил портфель рядом с собой.

– Что-то надоело мне стоять! Я посижу пока. Тем более кресло у вас, хоть и безвкусица, но зато такое удобное!

Он улыбнулся.

– Ну что мы с вами ссоримся прямо с утра пораньше?! Всё же ведь ро́дственники! Пока… Зачем портить себе нервы? Мы друг друга поддерживать должны! По-семейному. Давайте порассуждаем: ваш человек сейчас набрал определенный вес, мне это известно. Но зато вы ни черта не знаете о моих людях. Они в тени. И такой информации вам не достать. Поэтому оценить обстановку не сможете. Это первый минус. Далее. Даже если мы начнем воевать, потери будут громадные для обоих. Особенно сейчас, в условиях, когда нашей стране объявлена третья мировая. Бизнес и так идет сложно, и вы что́, хотите меня убедить в том, что еще со мно́й повоевать собрали́сь? Вы человек, конечно, в возрасте, но из ума пока не выжили, в этом я уверен. Так что война для вас – это второй минус. А теперь переходим к плюсам. Я много сделал для вашей семьи. Об этом уже было выше, повторяться не буду. Если мы сохраним деловые отношения, хотя бы нейтральные, а лучше добрые, то есть будем поддерживать друг друга в столь сложный для бизнеса момент, объединим усилия, то это принесет много пользы как вам, так и мне. Вы – до сих пор мурманский корифей. А я в Москве́ совсем не последняя личность. Зачем нам враждовать? И, если разобраться, какие у вас ко мне претензии?

– Тебе не знакомо, что такое уважение. Со мной так не разговаривают. Я и закопать могу.

– А вам оно знакомо? Или вы считаете, что кто-то так разговаривает со мно́й? Не надо заблуждаться, что возраст и положение позволят вам так со мной себя вести. Никогда не позволяли. Так что взвесьте ситуацию. И верните мне то, что сегодня забрали.

Иван Белов вытащил из ящика сигару и долго закуривал. Одну протянул Роману. Тот сказал:

– Вы знаете, что я не любитель. Но сегодня сделаю исключение. Из уважения к вам.

Тесть рассмеялся и закашлялся дымом.

– Какой же ты всё же сучёк! Всю жизнь ты мне нравился, падла. На меня похож. Всегда хотел сына, но Бог вот до́чь дал.

– Она прекрасная женщина, вам не о чем сожалеть. Просто не для меня.

Роман медленно разжег сигару и, как только табак затлел, набрал полный рот дыма.

– А кто ж для тебя? Не та ли, за кем ты сюда явился?

Он выпустил дым через нос, продолжая смотреть Ивану Белову прямо в глаза. Роман молчал. Вдруг старик сказал:

– Знаешь, а я тебя понимаю. Баба – зверь!

Роман вспомнил, что так ее уже называли. Семен, тогда, после переговоров. Но услышать такое от крестного отца вроде самого́ Белова было неожиданностью даже для директора спецотдела, который уже считал, что знал Дашу.

– Я такой выдержки в иных мужиках не наблюдаю. Стали все… как бабы… Работать не с кем.

Оба долго курили. Затем Белов снова прищурился.

– А если я ее грохну?

– Попробуйте! Посмо́трите, что будет. Я ведь тоже могу закопать. Только у меня из Москвы гораздо больше возможностей.

Иван Анисимович снова рассмеялся.

– Да, была такая мысль, не скрою. Но когда своими глазами увидел, передумал. И так генофонд в стране слабый, так если еще и таких зачищать, вообще от нации ничего не останется…

Тесть замолчал на мгновенье. А потом добавил:

– Она в меня телефоном запустила!

Он расхохотался.

– Представляешь? В меня – и телефоном! От баба, ей-богу, огонь! Думал, на месте прибью, да только хохот разобрал!

Он вытер слезы.

– Пришлось ее изолировать. Так что́ ты думаешь? Ребята вдвоем еле управились! Один, вон, морду теперь неделю залечивать будет. Она его чуть на один глаз не уменьшила…

Как только они сели на заднее сиденье, Роман поднял перегородку. Какое-то время ехали молча. Выехав на спокойный участок дороги, директор спецотдела постучал водителю и скомандовал:

– Останови!

Вышел, обошел машину, открыл вторую дверь сзади и сказал:

– Выйди.

Даша даже на секунду не задумалась. Вышла без промедления. Роман схватил ее за руку, и потащил дальше от машины. Лишь достигнув достаточного, чтобы их не слышали,