Романолуние - Анна Кимова

– Только оденься поприличней. Не подводи меня.

От офиса доехали вместе, ее сумку оставили в машине. Даша что, и правда, думала, что они сегодня будут работать? Наивная…

Вошли. Отвлек звонок. Пока он трындел с Толиком Маслаченко, Даша разделась и прошла в праздничный зал. Когда Роман, закончив разговор, отправился туда же, своей ассистентки он там не нашел. Опять куда-то с радаров исчезла… Он расположился возле одного из баров.

Когда Даша вошла, директор международника чуть с барного стула на пол не шлепнулся. Нет, на ней не было ничего такого… сверхвызывающего. Некоторые севморячки постарались куда более. Но его девушка была в своей манере: и строгими линиями убивала наповал. Просто она – женщина такого калибра.

Черное длинное платье с двумя боковыми разрезами до середины бедра являло свету красивые ноги. Впервые она надела шпильки – лакированные черные туфли с открытыми носами. В Даше не было ничего из ряда вон, да и даже излишнего. Она не качала бедрами чересчур, не заставляла свой зад двигаться как на шарнирах, не поводила манерно плечами. В ней вообще не было заученных движений, списанных с кого-то или впечатанных в мозг в результате просмотра видео-уроков. В походке чувствовалась уверенность. Да, движения бедрами, да подиумная перестановка ног, но всё в своем собственном стиле, будто она сама и ввела эту моду, а все остальные лишь тщетно пытались ее воспроизвести. Платье из плотной ткани на одно плечо чем-то отсылало к Греции, а тонкая нитка жемчуга прямо у основания шеи вполне логично завершала этот образ.

Кудри – сегодня Даша впервые зави́ла волосы. Густо накрашенные глаза – растушевала тени. И пересохшие от мороза губы – плевать она хотела на условности. Никакого блеска, никакой помады. Как же Роману нравилось, что она не пользовалась этой дрянью. Почти все его женщины обожали блеск для губ. Он никогда этого не понимал. Что красивого в губах, измазанных вазелином? Или это какой-то особый стиль, и просто он, Роман Чернышев, чего-то не понимает? А какое неприятное чувство он испытывал каждый раз, когда этот вазелин тянулся к нему целоваться, а он был вынужден терпеть и помалкивать. А потом еще полчаса после поцелуя сглатывать противную субстанцию, воняющую какой-то жуткой эссенцией. Она даже горло немного драла. Не отравиться бы… Причем все блески у всех женщин были на один вкус. Гадкие. Как будто их варили в общем чане, а потом разливали по тюбикам и клеили разные бирки: «Диор», «Ниор», «Шмиор». Уж лучше тогда помада, она хотя бы горло не раздражала, пахла поприятнее и после нее всегда вполне законно можно было вытереть губы: он всё еще женат, поэтому ему нельзя являться домой перепачканным.

А Дашу всегда хотелось целовать. А что губы сухие? Так какими им быть, если Роман ими всё время питается? Как ему нравилось их кусать… Такие рельефные, такие выразительные, говорящие ничуть не меньше, чем глаза. Он вспомнил прошедшую ночь. Эти губы, страстные, приоткрытые. Посланники звуков ее голоса, стонов. Говорят, что у женщин ворота в рай находятся в строго определенном месте. Врут. У Даши таких пропусков в парадиз было несколько. Внутри опять всё разгоралось.

– Ты прекрасна.

Глаза в пол. Да что ж такое?

– Спасибо, Роман Сергеевич.

– Что будешь пить?

– Бокал шампанского выпью. В честь праздника.

– Какого? Для тебя праздник, что ты от меня уходишь?

Посмотрела.

– Я вам сразу сказала, что это точно только на месяц.

– Помню. Сказала. Сразу. А что же мне теперь без тебя делать? Думал, что останешься. Со мной. Даша.

Глаза забегали. Волнуется. Что сказать – еще не придумала.

– Роман Сергеевич…

– Да, он самый. И я всё еще здесь. И жду твоего ответа. Почему, Даша?

– Что почему?

– Почему ты так старательно пытаешься от меня убежать?

Опять в пол уткнулась.

– Ответь мне, Даша. Иначе я тебя прямо сейчас при всех поцелую.

Кинула взгляд.

– Быстрей, у тебя мало времени. Я долго сдерживаться не смогу.

– Мы с вами, Роман Сергеевич, из разных миров.

– Не заметил такого.

– Возможно. Но это не значит, что это не так. Мне такая жизнь не подходит.

– Какая, Даша?

– Я не люблю корпоратив.

– Зато он тебя, похоже, любит.

– Нет. Это ложное впечатление.

– И отчего же ты его не любишь?

– Просто не люблю.

– Нет, Даша, не пытайся юлить. У тебя ничего просто так не бывает. Почему ты не любишь корпоратив?

– Не думаю, что вам стоит об этом знать.

– Скажи почему.

– Он меня изматывает. Очень устаю.

– Тебе не к лицу врать. Ты же никогда от правды не бегала. Что сегодня случилось?

– Это правда.

– Нет. Ты просто создана для такой работы. Я прекрасно вижу, какое чувство удовлетворения ты испытываешь, когда у тебя всё получается. Сам такой.

– Нет, мы разные.

– У тебя глаза азартом светятся, когда ты на переговорах. Это невозможно скрыть. Тебе не просто нравится, ты чуть не кончаешь, я вижу. И ты что, всё еще будешь настаивать, что тебя изматывает эта работа? Скажи мне правду.

– Вам она не понравится.

– Я переживу.

И Даша решилась. Он увидел это по выражению, появившемуся в ее глазах. Как в первые дни их знакомства. Отвага на грани пропасти.

– Я не люблю напыщенных людей, мнящих себя пупами земли. Мне ненавистна их манера общения. Претит их отношение к себе, к своей стране, к людям, которые в ней живут. Это – их страна, а собственных сограждан эти люди ни во что не ставят. Считают их быдлом. Полагают, что им всё позволено. Вести себя с «населением» как заблагорассудится. Это ведь плебс. Мы все.

Она показала на себя.

– Мы только плебс для них всех. Для вас, Роман Сергеевич. Вы ведь не исключение. Да, я вами увлеклась, скрывать это бессмысленно. Вы из меня, когда вам вздумается обо мне вспомнить, как из пластилина любую фигуру вылепить можете. Но внутренне я вам также безразлична, как и всё остальное население. Когда надоест – одним пальцем раздавите. И что-то другое лепить начнете, чтобы как-то себя развлекать. Но в вас мне нравится хотя бы то, что вы нормально относитесь к родной стране. Иначе я бы и дня не смогла проработать. Но вот всё ваше окружение… Была бы моя воля, я бы их всех от управления отстранила, а некоторых вообще стёрла с лица. Или хотя бы депортировала. Даже остатки, которые не сбежали сами. Их страна сейчас как никогда в них нуждается, а они хуже крыс. Те