Студеный флот - Николай Андреевич Черкашин

– Ситуёвина! – изрек Симбирцев, вытирая со лба копоть, размазанную потом. – Что там могло загореться?

– Пожар пошел из трюма. Там ничего горючего, кроме регенерации…

Марфин подал старпому кружку воды, предназначенной для компота. Симбирцев жадно выпил до половины и протянул кружку механику. Тот так же жадно осушил ее, и кок услужливо подал еще одну.

– Проверь, не остался ли кто на центральном? – кивнул старпом механику.

Мартопляс, натянув резиновую маску, нырнул в клубы дыма и пламени. Его не было долго, и Симбирцев забеспокоился. Потом забросил на плечи тяжеленные баллоны и полез в пылающий отсек. Тут же столкнулся с механиком. Вернулись в четвертый.

– Проверил?

– Проверил… – выдохнул сквозь неукротимый кашель механик.

– Никого?

– Никого… Разве что в трюме. Туда не пролезешь…

Увы, на центральном оставалось еще три моряка…

В корме надеялись, что они успели перейти в носовые отсеки, в носу считали, что ребятам удалось подняться на мостик, на мостике полагали, что центральный пост покинули все. Связи между этими тремя группами, разделенными пожаром и морем, не было.

Абатуров тщетно пытался дозвониться по аварийному телефону в носовые отсеки, но телефонный кабель, как и другие коммуникации, видимо, был поврежден огнем.

Ситуация и в самом деле была аховая. Экипаж разделен на три неравные и совершенно разрозненные группы: на мостике, в носовом отсеке и в корме. При этом полувсплывшая подлодка лишена управления – она переваливается на волнах, как большой понтон. Самое страшное, что на нее в ночной темени могло наскочить любое надводное судно, тем более что движение в Тунисском проливе всегда было интенсивное – главная транспортная трасса Средиземного моря…

8. Носовые отсеки

Никогда в жизни Абатуров не попадал в такое трагическое и идиотское положение. В прямом смысле слова надо было ждать у моря погоды, ждать, когда поутихнет шторм и улягутся волны, чтобы попытаться открыть торпедопогрузочный люк, выбраться через него на носовую надстройку, которая, судя по плеску волн, все-таки хоть как-то выступает из воды. Если удастся это сделать, тогда можно будет открыть верхний рубочный люк в ограждении рубки и провентилировать злополучный третий отсек, центральный пост, собрать трупы, дать знать в Москву о беде. Конечно же, с командиров снимут, и академии задробят, но это все потом, сейчас надо думать, как выбраться из этой плавучей западни.

Только один Абатуров знал содержание последней – ночной – шифротелеграммы. Через позицию Б-410 не сегодня завтра пройдет в сторону Ливии корабельная поисково-ударная группировка 6-го флота в семь вымпелов: атомный ударный авианосец «Нимитц» в сопровождении ракетного крейсера «Белкнап», трех ракетных эсминцев и двух фрегатов. Любой из них может наскочить в темноте на притопленную лодку, ставшую плавучей ядерной миной. Мог быть и иной оборот: американцы подцепили бы аварийную лодку за «ноздрю» и отбуксировали на свою ближайшую военно-морскую базу. В таком случае по старой флотской традиции командиру надо было бы зарядить пистолет одним патроном и уйти в свою каюту.

Абатуров, собрав волю, пытался сосредоточиться на главном. Главное – выбраться на мостик и оттуда править этот дьявольский бал. По всем морским канонам место командира всплывшей подлодки всегда на мостике. Значит, надо пробиваться на мостик.

Первый (он же носовой торпедный отсек) – отсек-убежище. Считалось, что у его обитателей есть немало шансов покинуть его при аварии либо через трубы торпедных аппаратов, либо через торпедопогрузочный люк, который находился в подволоке кормовой части отсека. Люк этот, в отличие от всех других лодочных люков, шел косо, под углом, чтобы легче было затаскивать в отсек стальную сигару. Он уже один раз спас лодку от ЧП с оборвавшейся торпедой. Теперь ему предстояло быть соучастником нового чуда: выхода командира на носовую палубу, по которой вовсю разгуливали волны. Разумеется, часть воды прольется в первый, но это не страшно, вода останется в трюме, ее потом откачают. Главное, чтобы Абатурова не смыло с палубы, прежде чем он добежит с носовой надстройки до рубки. Леерные стойки были завалены, как полагается при подводном ходе, поэтому ухватиться будет не за что. Быстро пробежать по мокрому железу и не дать волне сбить себя за борт – в этом теперь состояло счастье всей абатуровской жизни.

Он забрался в погрузочную нишу и осторожно отдраил кремальерный затвор. Крышка слегка подалась, и в круговую щель вдруг хлынула вода. Абатуров тут же прижал толстенный стальной кругляк кремальерой и через минуту снова приоткрыл его. Теперь вода не била, а стекала, как из опрокинутого ведра.

Вперед!

Абатуров распахнул люк и быстро выбрался на залитую водой палубу. Крышку за ним тут же задраил Руднев. На бегу, окинув взглядом море, Абатуров понял, что у самой рубки его накроет уже вздымающаяся волна. Главное успеть ухватиться рукой за латунный поручень на ограждении рубки. И он успел это сделать и переждал накат, крепко вцепившись в спасительный металл. Теперь надо было взобраться на наружный скоб-трап, чтобы не тратить время на переход к двери, наверняка замотанной изнутри добрым боцманским линем. За одну минуту он взобрался на мостик и занял свое место на откидной площадке.

– Товарищ командир… – попытался доложить ему обстановку штурман, но Абатуров махнул рукой – и так все ясно.

Лодка вдруг резко просела на нос. При этом торпедопогрузочный люк в носовой надстройке, через который успел выбраться командир, ушел под воду. Что-то там случилось в первом… Какую еще подлянку выкинула фортуна? Но связи с отсеками не было…

Вот уж точно: одна беда не приходит. Пожар на центральном посту повлек за собой множество других непредсказуемых бед. Так, самопроизвольно открылся клапан вентиляции балластной цистерны № 3, она мгновенно заполнилась – лодка притопилась. Клапан сработал потому, что упало давление в системе гидравлики, раскаленной и, видимо, поврежденной пожаром на центральном посту. И без того нелегкое положение Б-410 ухудшилось еще более.

Абатурова встрепенул испуганный доклад сигнальщика:

– Слева сорок – цель. Пеленг не меняется. Движется на нас.

Все, кто был на мостике, с тревогой уставились на красно-зеленые ходовые огни, возникшие слева по борту. Прямо на лодку шел чей-то корабль. Абатуров крикнул сигнальщику:

– Дай красную ракету!

Над ночным морем вспыхнули и рассыпались три красные звезды, но корабль шел, не меняя курса.

– Дай еще одну!

И вторая ракета не возымела никакого эффекта. Непонятный корабль упрямо шел на таран. Время было почти военное, и кому-нибудь вполне могло взбрести в голову таранить неизвестную субмарину.

Из корабельного устава

Статья 166. Во время аварии командир корабля обязан принять все меры к спасанию корабля.

В обстановке, угрожающей кораблю гибелью, командир