Пропавшая сестра - Меган Дэвидхизар

Мне неловко, что я предположила, будто Эдриан может иметь отношения с моей сестрой, хотя на самом деле он был только со мной…

– Были времена, когда ты казалась… другой, но я списал это на то, что ты переживаешь потерю сестры. Кто угодно на твоем месте повел бы себя так же. Но все, что сказал тогда на детской площадке, – правда. Я хочу быть здесь, с тобой, несмотря ни на что. – Он эмоционально жестикулирует, а потом добавляет: – Давай попробуем начать все сначала.

– Я… – Я хочу, чтобы его слов было достаточно, но я должна быть честной с ним. Эдриан, возможно, до вечеринки у Николь и не знал, что у меня были галлюцинации, но это ничего не меняет. – Не думаю, что это хорошая идея.

Его темные брови смущенно хмурятся.

– Я правда очень сожалею, что прочитал твое стихотворение, – повторяет он, и искренность, звучащая в его голосе, почти ломает мою решимость.

– Я знаю, но дело не в этом.

– Тогда в чем дело? Ты стесняешься своего состояния? Потому что я знаю, к чему может привести травма. Я знаю это, потому что моя мама, проснувшись, иногда забывала, что ребенка больше нет…

– Нет, дело не в этом. – Я не знаю, как это объяснить.

– Тогда скажи, что не так, – искренне просит он. – Ты боишься, что это случится снова? Что ты снова все забудешь и в этот момент я буду рядом? Я…

– Эдриан, хватит.

Мне еще больнее от того, что он такой понимающий, такой добрый. Его глаза умоляюще смотрят на меня:

– Столл, поговори со мной. Я беспокоюсь о тебе.

Последние четыре слова слышать особенно тяжело, потому что я хочу верить им. Я хочу верить ему.

– Ты беспокоишься о Грейс, – говорю я, озвучивая страх, терзающий меня последние несколько дней. – Она единственная, кого ты должен знать. Это она флиртовала с тобой и… поцеловала тебя. Это была не я. Я не такая. Я думала, что я – это она. Вот в кого ты влюбился…

Как бы я ни хотела, чтобы прогулки с Физзи и съеденные вафли были нашими с Эдрианом, это не так. Все это принадлежит Грейс. Я думала, что я – общительная, уверенная в себе Грейс. Но я – Мэдди и никогда не была на такое способна. Только если кто-то подтолкнул бы меня. Не обошлось и без неловкого молчания. Даже если я смогу смириться с тем, что мои родители любили нас обеих одинаково, я не смогу отрицать, что мы были совершенно разными.

– Нет, это неправда. – Он протягивает мне руку. С той же теплотой и нежностью, как это было в отпуске, как было на детской площадке. – Возможно, ты думала, что ты и есть Грейс, но ты все еще остаешься Мэдди. Ты понравилась мне не после всего, что случилось. Мне понравилась девушка, смеявшаяся над моими глупыми шутками о плавках на первом курсе, девушка, способная смеяться над Райаном Джейкобсом, а не вместе с ним. Та самая девушка, что шутила над моей пассией. Та самая девушка, что написала это невероятное стихотворение, та, что открылась мне, когда мы вместе ели вафли. Разве ты не понимаешь? Ты думала, что должна быть Грейс, потому что она лучше тебя, но, честно говоря, вы пробудили лучшее друг в друге и продолжаете делать это. Ее лучшие черты по-прежнему живут в тебе не потому, что она ушла, а потому, что они всегда были частью тебя.

– Ты говоришь как мой психотерапевт.

Он улыбается так широко и искренне, что я не могу сдержать улыбки.

– Это не то, чего я хотела, но пусть будет так.

Он притягивает меня к себе, чтобы обнять, и я охотно подчиняюсь, прижимаюсь лицом к его груди и тону в его объятиях. Он хочет быть со мной. Несмотря ни на что, он выбирает меня.

– Ты говорить правду? – спрашиваю я, желая снова услышать подтверждение.

– Только правду, Мэдди!

Эдриан четко и выразительно произносит мое имя. Он воспринимает меня такой, какая я есть. Не такой, какой я должна быть или могла бы быть. Если он смог рассмотреть меня настоящую, то и я смогу.

31 мая

До конца месяца я каждую неделю буду посещать доктора Кремер. Мама и папа тоже ходят к психотерапевту.

Погладив Физзи и поиграв с ней дома, мы с Эдрианом отправляемся на кладбище. Я все еще учусь новым способам прощаться.

– Ты готова? – Он берет меня за руку и указывает на записную книжку, лежащую у меня под коленом. – А это зачем?

– Это из творческого отпуска, – говорю я и открываю ее. – Вчера вечером я перечитывала это письмо и решила, что оно должно быть у Грейс. Все эти слова принадлежали ей с самого начала. Сожаление, боль, ревность. Пришло время отпустить их. – Я готова!

Солнце светит ярко, на небе ни облачка. Могила Грейс находится в нескольких рядах от нас. Я разворачиваю маленький букет, завернутый в пленку. Она шуршит громче, чем наши шаги по мягкой траве.

И вот мы на месте. Полное имя Грейс, дата ее рождения и дата смерти высечены на камне, увековечив память о ней, но не отобразив полноту ее жизни.

– Я принес тебе открытку, – говорит Эдриан так непринужденно, словно Грейс стоит рядом. – Ничего особенного, но надеюсь, она тебя повеселит.

– И я тоже на это надеюсь, – говорю я.

Я рада, что они были друзьями. Они оба важны для меня, и Грейс была бы счастлива знать, что мы вместе. Я открываю записную книжку и кладу ее рядом с открыткой. Солнце высвечивает то самое стихотворение, что читал вслух Эдриан во время творческого отпуска. Правда, он прочел его не совсем правильно. Точнее, не дочитал до конца. Потому что, когда доходишь до конца, нужно оглянуться и продолжить. Не стоит останавливаться, даже если убежден, что это конец. Нужно прочитать его от начала до конца.

я такая какая есть.

я приняла

то, что так упорно пыталась отрицать,

я всегда буду другой.

легко понять, что

несмотря на то, что выглядим мы одинаково,

только одна из нас привлекает взгляды,

вам не убедить меня, что

я достойна любви,

я знаю правду:

я была ошибкой,

и я никогда не приму то, что

меня любят не так же, как ее.

я второй ребенок, и я второсортная,

я никогда не поверю, что

кто-то может полюбить

мою истинную сущность.