Кислый привкус смерти - Аю Кувагаки

очень хотела помогать папе, но, к сожалению, была ужасно неловкой, да еще и совершенно этого не осознавала. Я не могла даже нормально открыть пакет молока: обрезанный угол всегда получался жутко неровным – и не раз разбивала тарелки, пытаясь достать их из серванта, но мне это почему-то казалось нормой. Наверняка отец думал, что никакой хоть сколько-нибудь серьезной работы на ресторанной кухне мне не поручить. Но при мне он никогда этого не говорил. Вместо этого папа поручал мне простейшую работу – выжимать лимоны, но делал это так, словно давал особое задание, которое больше никому не под силу. Именно благодаря этому я смогла не возненавидеть готовку.

Я молча выжимала лимоны, когда ко мне снова подошел папа. Краем глаза я увидела его большую руку, державшую стакан с молочным десертом. Вид любимого угощения заставил меня обернуться, довольно улыбаясь.

Больше всех на свете я любила своего доброго отца, а моя жизнь с семьей в бревенчатом доме была полна счастья.

Глава 4

Спустившись до середины склона от станции «Университет», я увидела, что у ворот университета собралась небольшая группа из четырех-пяти человек.

Я вздрогнула, словно меня пронзило ножом. Мне казалось, что решение выйти рано утром, чтобы не попасться никому на глаза, окажется верной стратегией, но, видимо, я ошибалась.

Студенты редко приходят в такую рань, а те, что уже шли в университет, бросали подозрительные взгляды на группу незнакомцев у ворот. Стоявшие у входа люди были разного возраста, да и на студентов они не походили. Я попыталась проскочить мимо них, шагая с низко опущенной головой – надеялась, что сойду за местную учащуюся, – но, конечно же, наметанный глаз профессионала так легко не обманешь.

– Вы ведь Кобаяси Мио, верно? – обратились ко мне.

Не давая мне ни секунды на побег, репортеры окружили меня, тыча в лицо смартфонами и диктофонами. Был и какой-то прохожий парень, тоже решивший поснимать меня на камеру своего смартфона.

– Не могли бы вы уделить нам минутку?

– Что вы думаете о недавно обнародованной информации?

– Насколько нам известно, получены новые показания…

Вопросы сыпались со всех сторон, как из рога изобилия, и мне казалось, что я вот-вот задохнусь.

– П-простите…

Не хочу никаких интервью. Стоит мне сболтнуть лишнего – и все, уцепятся, а там уже точно ничего хорошего не жди. Я прекрасно это понимала, но все равно не смогла сдержаться – изо рта сами собой посыпались бессмысленные слова.

– Ну так что, госпожа Кобаяси?

Держа смартфон, как кинжал, на меня надвигалась моя недавняя знакомая – Мито из Shuukan Real. Я попыталась отстраниться, но репортеры из других изданий, которые, казалось бы, должны конкурировать между собой, объединились и окружили меня, словно сетью, не давая никуда сбежать. Хуже того, они постепенно подходили все ближе. Журналисты, казалось, хотели прямо-таки выжать из меня информацию, как сок.

И вот, когда я уже думала, что меня сейчас измочалят, как тряпку, сквозь плотную толпу протиснулась рука в белой перчатке.

– Извините, нельзя устраивать такие сборища на территории учебного заведения, – услышала я голос того самого охранника, с которым каждое утро здоровалась по дороге в офис.

По всей видимости, он вышел из своей будки, заметив какое-то столпотворение у ворот. Встав передо мной, он утихомирил настырных представителей прессы. Конечно, охранник всего лишь выполнял свои обязанности по поддержанию общественного порядка, но меня он буквально спас. Прячась за его спиной в темно-синей униформе, я быстро нырнула в ворота. На данный момент на территории учебного корпуса я была в безопасности. Единственный минус – на меня то и дело поглядывали студенты. Впрочем, на их месте я бы тоже заинтересовалась.

Глядя в землю, я направилась к административному корпусу. Войдя в офис, я поздоровалась:

– Доброе утро!

Коллеги, как полагается, поздоровались в ответ. Но их приветствия звучали как-то отчужденно. Думаю, это не было простой игрой воображения.

Мне становилось все тяжелее находиться здесь. Протискиваясь между людьми, я дошла до своего стола и увидела лежавший на нем коричневый бумажный пакет. Я резко замерла, и тут же кто-то окликнул меня сзади, еще больше напугав.

– Утро доброе! Да чего ты так шарахаешься-то?!

Я обернулась. Позади меня, улыбаясь, стоял Канума.

– Д-доброе утро.

– А это вот финансье[1], – указал он на мой стол. – Жена испекла. А ведь она даже не кондитер, представляешь? Попросила и с коллегами поделиться, вот я и принес.

Похоже, бумажный пакетик принес Канума.

– Спасибо большое.

Я усмехнулась, ведь уже вообразила себе, что в бумажный пакетик положили лезвия или какой-нибудь мусор! Только вот я на работе, а не дома – в офис не может войти кто попало и оставить на столе какую-нибудь гадость.

– Съешь в перерыве. Реально безумно вкусно! У меня просто лучшая жена на свете!

Только Канума, даже на работе не стесняющийся восхищенно тараторить о своей супруге, как мне показалось, ничуть не изменился. И все равно – я же не знаю, что он думал на самом деле. Притворившись, что с любопытством изучаю содержимое пакетика, я отвела взгляд от коллеги. Вечно я думаю в худшую сторону…

То, что желтая пресса не оставит меня в покое, я должна была понять еще при первой встрече с Мито.

«Что вы почувствовали, узнав правду о своей сестре?» – спросила тогда она.

Но тогда ночной визит журналистки ошарашил меня. Моя сестра стала жертвой убийцы, но жили мы отдельно, а потому я даже не думала, что длинные руки прессы дотянутся и до меня. К тому же после убийства отца мне казалось, что я прекрасно понимаю, как работают СМИ, ведь и тогда журналисты доставили мне и всей нашей семье в целом немало хлопот.

Но на самом деле ничего я не понимала.

Не понимала, что, в зависимости от его положения, облик человека в глазах общества отличается. И что это самое положение никогда не бывает постоянно – в любой момент оно может запросто смениться на противоположное.

В отличие от убийства отца, в деле Хины я уже не была пострадавшей стороной, заслуживающей всяческого сочувствия. И виной этому – еженедельник Shuukan Real.

Статья была озаглавлена «Тайная жизнь жестоко зарезанной красавицы».

Журналисты Shuukan Real решили покопаться в личной жизни жертвы еще не раскрытого убийства, Кобаяси Хины. И докопались до одного из ее бывших. Им был мужчина лет тридцати пяти – сорока, и его уже не было в живых: около года назад он разбился насмерть во время восхождения на гору.

Близких родственников у него не