Назови меня по имени - Ольга Николаевна Аникина

Зачем Марк представился Алёше журналистом? Какой он, к чёрту, журналист! Самый обычный блогер. Зачем Маша защищала Марка перед Алёшей? Ведь на самом деле она постоянно спорила со своим любовником о корректности материалов, которые тот выкладывает в Сеть. Эти споры всегда заканчивались просьбами Марка не читать скандальный портал «Столица».

В вагоне на Машу навалилась тягучая слабость. Всё, о чём она теперь мечтала, – тёплое одеяло, диван и тишина. Но её ещё ждал один переход на Кольцевой, дорога до «Бабушкинской», а там – медленное движение в потоке машин сквозь буран, окутавший МКАД.

На следующий день Алёша перед началом уроков зашёл к Маше в кабинет и извинился. Маша с грустью ощутила, как изменилось Алёшино к ней отношение. Он совсем перестал улыбаться и смотреть в глаза. Что ни делается, всё к лучшему, подумала Маша и поймала себя на том, что прямо сейчас повторила одну из Алькиных «коллажных» фраз.

Алёша ушёл и оставил у неё на столе папку с несколькими листами формата А4. Папку удалось открыть только в конце рабочего дня.

Алёша нарисовал Марка в обычной своей манере. Это был комикс, карикатура. Художник верно передал очертания сидящей фигуры: огромный ссутуленный торс, голова, утонувшая в плечах – шеи как будто не было, – и змееподобные космы.

Окончательному варианту предшествовало семь или восемь черновиков. Художник искал подход. У фигуры ползли пропорции, голова всё глубже уходила в плечи, становилась мельче, корпус отодвигался на второй план, а на первый выплывали руки с тщательно прорисованными заусенцами по обе стороны квадратных ногтей. Густые волосы на фалангах выглядели ещё гуще, чем это было в действительности.

Окончательный портрет состоял почти из одних только рук, занимавших всё пространство листа, – нервные, кривые пальцы переплетались и напоминали корни деревьев. Край одного ногтя был подчёркнуто неровным, словно обгрызенным. На фоне хорошо проработанных рук совсем терялась крохотная физиономия с глуповатой, растерянной гримасой.

Картинки Маша привезла домой в Королёв и спрятала между страницами большой подарочной книги с цветными иллюстрациями, а книгу задвинула на полку, подальше. Повторно рассматривать Алёшины работы у Маши не было никакого желания.

Глава 14

– Родители из одиннадцатого «А» написали на вас докладную, – сказала Нинель и медленно, опираясь на подлокотники, опустилась в кожаное кресло – у начальницы сильно болела спина. Директриса смотрела на Машу так же холодно, как на большинство своих подчинённых. Никакого Машиного «особого положения» больше не существовало.

– Могу я посмотреть, что там написано? – спросила Маша.

Она протянула было руку, но Нинель, словно не заметив этого, взяла со стола какой-то листок и зачитала вслух:

– «На уроках литературы в 11-м “А” классе происходит насильственное насаждение атмосферы антигуманности и жестокости посредством изучения материалов, не имеющих отношения к программе, утверждённой Министерством образования».

Какой блестящий канцелярит, горько усмехнулась Маша и попыталась восстановить в памяти начало и конец фразы, а заодно и понять, в чём же конкретном её обвиняют.

– Готовьтесь к обсуждению на совете, – припечатала директриса.

И Маша подумала: была не была!

– У меня есть что рассказать вам, – начала она.

Брови начальницы, прорисованные коричневым карандашом, поползли вверх.

– В одиннадцатом «А» я провела внеплановый урок. – Маша говорила всё увереннее. – Я использовала дополнительные материалы из современной зарубежной литературы, которые помогли бы детям посмотреть на себя со стороны.

Директриса отвлеклась от своих бумаг. Казалось, она внимательно слушает. Полдела сделано, подбадривала себя Маша. Нинель справедливая, она обязательно поймёт! Должна понять.

– В классе идёт настоящая травля! – с жаром продолжала она. – Горячева, может быть, этого не замечает. Но я-то вижу!

Ей и в самом деле было о чём рассказать директрисе. Один раз Маша наблюдала в окно, как одноклассники подкарауливают Алёшу на выходе из школы. Она даже сделала несколько фотографий; к сожалению, память в Машином телефоне оказалась переполнена, и записать видео не получилось. Но даже смазанные кадры могли поведать о многом – стоило только отнестись к ним всерьёз. Вот, например, Алёша спускается по ступеням и проходит несколько шагов вдоль дорожки. Вот от крыльца отделяются четыре или пять человек и следуют за ним. Догоняют, преграждают путь. О чём-то разговаривают, жесты их выглядят агрессивно. Алёша преодолевает заслон и идёт дальше. Компания следует за ним, а потом ученики доходят до поворота и пропадают из поля зрения.

Директриса перебила Машу, когда та ещё не завершила рассказ.

– Вы явились доложить мне, что Анна Сергеевна не справляется со своими прямыми обязанностями? – Нинель смотрела на Машу чуть ли не с презрением. – Вы сводите с ней личные счёты?

Маша оторопела.

– Вы сводите личные счёты, – сказала Нинель, ничуть не сомневаясь в своей правоте. – Покойная Инна Сигизмундовна тоже любила «стучать» на коллег.

Маша попыталась было что-то возразить, но директриса коротко напомнила Маше, что, согласно Уставу, учительница русского языка должна преподавать русский язык, а не решать психологические задачи.

– За отношения между учениками в одиннадцатом «А» классе отвечаете не вы, а Горячева, – отчеканила Нинель. – Она педагог со стажем и сама разберётся со своими подопечными.

Выдержала паузу и бросила:

– Свободны.

Маша вышла из кабинета директора, и на какое-то мгновение ей показалось, что она попала не в школьный коридор, где ей была знакома каждая плитка на полу, каждая трещина на стене. Её словно бы окружило пространство из Петькиных игр-бродилок: такая же зловещая подсветка, те же тени, мелькающие за поворотом. Вот только оружия, чтобы отстреливаться от монстров, в руках у Маши не оказалось.

Она несколько секунд постояла возле учительской, думая: зайти, не зайти? Потянулась к дверной ручке и нос к носу столкнулась с Горячевой.

На ловца и зверь бежит, подумала Маша, но Горячева оказалась шустрее. Цепкими пальцами она ухватила Машу за локоть:

– Вас-то я и искала.

Женщины поднялись по лестнице и вошли в кабинет, который каждая считала своим.

Дежурные уже перевернули стулья вверх сиденьями и водрузили их на парты. Маше пришлось опустить один и предложить классной 11-го «А» располагаться со всеми удобствами. Сама она предусмотрительно заняла место учителя.

– Я изучила журнал. – Анна Сергеевна с хозяйским видом постучала ручкой по Машиному столу. – В начале полугодия у Данилы Красневского появилась четвёрка по литературе. А потом появилась двойка. А потом ещё одна четвёрка – за что?

– Мальчик перестал стараться, – просто ответила Маша.

– Не может быть! У ребёнка прекрасный уровень подготовки. Он призёр всех гуманитарных олимпиад за последние два года.

– Почему вы так защищаете Красневского? – Машино недоумение всё росло. – Потому что его родители вложились в ремонт школы?

Анна Сергеевна кашлянула и