Назови меня по имени - Ольга Николаевна Аникина

class="p1">Ни в учительскую, ни в столовую бежать уже не хотелось. Она сидела за столом и машинально перекладывала с одной его половины на другую предметы, прежде лежавшие каждый на своём привычном месте: стакан с ручками и карандашами, чистые листы бумаги, стопка тетрадей, журнал, учебник. Что-то неправильное было в этом продуманном, набившем оскомину порядке. Маше вдруг показалось, что именно эти ничем не примечательные вещи – мел, тряпка на подоконнике, длинная линейка – настойчиво мешают какой-то очень важной мысли, которая никак не может пробиться сквозь привычный ход событий. Как лезущие из земли сорняки где-то там, глубоко, опутывают корнями семечко, которое не может проклюнуться наружу.

Глава 12

Дома в дверях её встретил угрюмый Петька.

– Классная ругалась, что ты не пришла на собрание, – сказал сын и протянул Маше дневник.

На нижнем поле она увидела запись красными чернилами:

«Родителям: убедительная просьба связаться со мной. Классная руководитель такая-то».

– Петька, скажи мне честно, – Маша захлопнула дневник и протянула его сыну, – ты что-то натворил?

– Я – нет, – ответил ребёнок. – А ты – да. Ты собрание прогуляла.

Маша закатила глаза и посмотрела на часы. Девять вечера. Она разыскала в записной книжке телефон учительницы.

– Мария Александровна, – сказала Петькина классная, – вы же понимаете, что звоните в нерабочее время.

– Простите! – ответила Маша. – Я сама только что пришла с работы.

– Даже если ваш сын со следующего года будет учиться за рубежом, это не даёт вам права так относиться к своим родительским обязанностям.

Классная говорила ещё долго. Она взяла с Маши обещание внести пожертвование на ремонт школы (хоть бы уж сочинили что-нибудь новенькое, подумала Маша). Объяснила, как в этом месяце следует оплачивать школьное питание. Намекнула, что Петьку пора отвести в парикмахерскую. Маша уже вторую неделю напоминала себе, что сына нужно подстричь, но вовсе не этот упрёк учительницы задел её сильнее всего.

Маша вошла в комнату сына и опустилась на стул.

– Петька, – сказала она, – ты рассказал в школе про Швейцарию?

Петька снял наушники и положил их перед собой на стол.

– А что тут такого?

– Ещё ничего не решено, – нахмурилась Маша.

– Я просто подготовил учителей и ребят. – Петька откинулся в кресле и запрокинул голову. – Они сказали, что я должен участвовать в выставке «Сделай сам». А как я буду участвовать, если уеду?

– Отец что, хотел забрать тебя до конца учебного года?

– Почему «забрать»? – Петька крутанул кресло и снова повернулся к монитору. – Я же не чемодан, чтобы меня забирать. Я сам хочу поехать. Кстати, папа прислал какие-то анкеты. Я распечатал. Будет время – посмотри.

Петька снова нацепил наушники и включил игру. В углу экрана появился серый монстр, похожий на ящерицу. Не успел он ступить и шагу, как Петька разрядил в него обойму патронов.

«Хочу – это значит могу», – сказал Заряднов, стоя на балкончике с белыми балясинами. Когда Маша восемь лет назад забирала Петьку из Петербурга, она тоже «хотела и могла».

Маша отлично помнила, как всё тогда происходило. На следующий день после разговора с матерью в торговом центре, в том самом, где Ираида Михайловна обронила перчатки, Маша приняла окончательное решение.

Она дождалась очередной командировки мужа – Заряднов катался в них с частотой раз в две недели.

Во время завтрака Маша села напротив Петьки и долго смотрела на сына, подперев щёку.

– Петька, ты взрослый человек?

Пятилетний Петька уверенно кивнул.

– Мама и папа хотят пожить отдельно.

Ребёнок запыхтел, откусил кусочек тоста с джемом. Потом поднял глаза на Машу.

– Да всё и так понятно.

– Что? Что тебе понятно?

– Да всё, – сказал Петька с полным ртом, взял со стола чашку и отпил из неё. – Вы разводитесь. У Тани из английской группы папа с мамой тоже развелись.

Маша не помнила Таню из английской группы, но искренне ей посочувствовала.

– И что?

– И ничего. – Петька уже намазывал джемом новый кусок. – Таня говорит, дома лучше стало. Никто ни с кем больше не ругается.

Спасибо неизвестной Тане, подумала Маша. Отыскался хотя бы один единомышленник.

– Поедешь со мной? – спросила она Петьку. – Прямо сейчас хочу собрать вещи.

У Петьки загорелись глаза. Его круглая физиономия просияла в предвкушении приключения, но бутерброд из рук ребёнок не выпустил.

– Конечно, поеду, – степенно произнёс он. – Только вот это доем.

Их вещи – три чемодана и сумка – еле поместились в Машином «Ниссане-микро». Взяли только самое необходимое. Зимнюю одежду тоже на всякий случай упаковали: весна в северных краях непредсказуема.

До квартиры на Гороховой улице Маша добралась без приключений. Петька развалился на заднем сиденье, пристёгнутый ремнём безопасности. Всю дорогу у него было очень серьёзное лицо. Лёгкость, с которой он принял непростое решение, говорила только о том, что Петька плохо представлял себе, что ждёт их обоих в будущем. Что сказать, Маша и сама плохо это представляла.

Мать и сын доехали до Гороховой, поставили машину во дворе. Выгрузили сумки из багажника. Замок подъезда щёлкнул, дверь открылась. В доме не было лифта, и Маша с Петькой в два захода затащили вещи на второй этаж.

Ираиды Михайловны дома не оказалось. Маша попыталась открыть дверь: у них с Алькой имелись свои собственные комплекты ключей.

Ключ в скважину вошёл, но сделать оборот не удалось.

Маша перевернула ключ другой стороной – не помогло. Пазы не совпадали.

На лбу выступила испарина. Пришлось расстегнуть пальто и стянуть с шеи шарф. Маша дёргала дверь и вертела в руках ключи, не желая верить в то, что в родной дом ей больше нет ходу. За соседней дверью время от времени что-то шуршало; наверняка бдительные жильцы с интересом наблюдали за Машиными попытками.

– А я знаю, – сказал Петька. – Бабушка нарочно сменила замок, чтобы нас с тобой не пустить.

– Петька, это же глупости! Разве такое возможно?

Но сын уже выдвинул ручку у чемодана и потянул его вниз по ступенькам.

Вещи пришлось погрузить обратно в багажник.

– Куда теперь? Домой к папе? – спросил Петька.

Маша достала телефонную трубку. Первой мыслью было – позвонить матери и выяснить всё. Выкричать обиду прямо ей в ухо.

Немного успокоившись, она подумала: может быть, правильный ключ есть у Альки. Но Алька в эти дни лежала в роддоме и вряд ли знала, что происходит с замками квартиры на Гороховой. Старшая сестра выбрала самую, пожалуй, удобную позицию в семейном конфликте. Она просто дистанцировалась.

Альку можно было понять: время разлада в Машиной семье совпало с серьёзными переменами в её собственной жизни. Старшая сестра вышла замуж за однокурсника, простоватого