Назови меня по имени - Ольга Николаевна Аникина

– Не знаю, – ответил Павлик и двинулся на выход. – Мне пора, извините.

– Да постой же ты!

Ученик нехотя развернулся и положил сумку на парту. Он, наверное, уже сожалел, что поделился с учительницей последними новостями.

– Объясни мне, Павлик, – сказала Маша, – что плохого, если кто-то из вашего класса на самом деле оказался бы… не таким, как все? Понимаешь, о чём я?

Павлик вздохнул. Он пожал сначала правым плечом, потом левым.

– Не знаю… – ответил он наконец. – Лично мне было бы неприятно учиться… с таким человеком. Раньше я ничего подобного не чувствовал, а теперь смотрю на Девятова, и мне всякое в голову лезет! Раздражает, что я должен об этом думать.

Разумихин подхватил сумку и двинулся к двери.

– Погоди! – У Маши остался последний вопрос. – А ваша классная, Анна Сергеевна? Что она?

– А ничего, – сказал Павлик на ходу. – Лекцию нам прочитала. Как важно быть правильным мужчиной и как плохо быть неправильным.

Разумихин ушёл, а Маша ещё несколько секунд стояла возле двери без движения. Потом медленно подняла руку и прикоснулась ко лбу холодными пальцами.

От неё теперь требовалось назвать вещи своими именами. «Правду говорить легко и приятно», – сказал литературный герой. Почему же тогда живым людям это каждый раз даётся с таким невероятным трудом?

Маша ходила по кабинету, её взгляд останавливался на вещах, знакомых и привычных. Портреты классиков. Шкафы. Растения на подоконниках. Парты со светло-голубыми крышками. Деревянные спинки стульев.

Маша усмехнулась. Молодец, Горячева. Как важно быть правильным мужчиной! А какие они, правильные, знает кто-нибудь или нет? Может, такие, как физик Анатолий Игоревич, скромный и безответный трудяга? Или Машин отец, профессор Иртышов, которого коллеги ни в грош не ставили, пока тот не научился правильно кланяться? Или нет: Заряднов, который считает женщин плодоносящими самками, а сам только и делает, что приращивает своё состояние и пересчитывает золотые слитки?

Перебирая в голове примеры, Маша вдруг ощутила укол совести. Она ведь отлично знала, кого нужно считать правильным и настоящим. Дедушку Сергея Николаевича, прадеда Николая Ивановича. Только их и таких, как они. Другого ответа на этот вопрос не существовало.

Глава 11

– Тема сегодняшнего урока, – сказала Маша ребятам, когда они наконец угомонились, – «Вечные ценности в произведениях современных писателей». Поговорим о таком жанре, как триллер. Кто из вас читал Стивена Кинга?

Она обвела взглядом удивлённые лица учеников.

– Мы же на сегодня Куприна готовили. – Прудникова полезла в дневник. – Вот, домашнее задание: «Гранатовый браслет», «Поединок». Ранние рассказы.

Маша прошлась между рядами.

– Урок по Куприну мы переносим на следующий раз, – сказала она. – Впрочем, если кто-то из вас не готов беседовать о триллере…

– Мы готовы! – крикнула галёрка. – Куприн – нудятина!

– Итак, – продолжила Маша, когда шум улёгся. – Какие книги или фильмы по сценариям Стивена Кинга вы знаете?

– «Зелёная миля»! – выкрикнул Козырев. – Мощное кино.

Прудникова подняла руку.

– А я ещё читала «Кэрри». И фильм смотрела.

Класс снова загудел.

– Да все его смотрели!..

– Самая умная, типа…

– А есть ещё «Сияние». Кто смотрел?..

Маша повернулась к Алёне.

– Молодец, Алёна. «Кэрри» тоже интересный фильм, – сказала Маша. – Каждый писатель во всех своих книгах прописывает одну и ту же тему, дополняя её и расширяя. Поэтому содержание одних произведений помогает нам выяснить, что же автор хотел сказать в других. В литературоведении этот метод называется принципом параллельных мест.

– Да всё и так понятно, – снова подал голос Козырев. – Автор пишет про ужасы, потому что наша жизнь похожа на ад.

Он скорчил рожу, и по классу прокатился хохот.

– Будешь кричать с места, Козырев, и твоя жизнь превратится в ад раньше, чем у остальных, – пригрозила Маша.

Она внимательно следила за Алёшей. Ученик выглядел не лучшим образом: бледный, вялый, под глазами круги. Явно не готов включиться в дискуссию. Маша перевела взгляд на Красневского. Вот кто являл собой воплощение спокойствия и невозмутимости – позавидовать можно.

Оказывается, «Кэрри» смотрели почти все – может быть, так сказалось влияние молодых родителей, чья юность пришлась на расцвет кабельного телевидения, когда этот триллер крутили по ночам. Словно бы невзначай, Маша спросила ребят, сталкивались ли когда-нибудь они сами с людьми, похожими на главную героиню; в классе повисла неустойчивая тишина. Маша повторила вопрос и попросила поделиться личным опытом или наблюдениями за процессом травли.

– А какая разница? – снова раздался голос Козырева. – Был опыт, не было опыта… У нас сейчас литература, а не психология и не классный час.

– Козырев, как звучала тема урока?

Молодой человек нехотя поднялся из-за парты.

– «Вечные ценности у современных».

– Ты считаешь, что в жизни вечные ценности одни, а в книжках – другие?

– Да ничего я не считаю!

– А я считаю, – сказал Красневский и встал. – Книги и фильмы – это суррогат реальности.

Козырев словно ждал, когда Красневский возьмёт слово: как только его товарищ поднялся из-за парты, он с громким выдохом плюхнулся на место.

Маша повернулась к Даниле.

– Интересно, – сказала она, – ты играешь роль местного идеолога?

Мальчик эффектным жестом поправил галстук и переступил с ноги на ногу.

Маша уже давно заметила, что мальчик носит очень дорогие галстуки. В чём, в чём, а в галстуках она разбиралась – Петькин отец когда-то носил очень похожие.

– Литературных героев нельзя сравнивать с живыми людьми. – Красневский смотрел на учительницу сверху вниз. – Героя нам жалко, а реального человека – нет. Мы просто играем в игру, которую нам предлагает писатель. И о героях знаем только то, что пригодно для игры. Зато о живых людях нам известно почти всё. И это уже никакая не литература. И нам уже никого не жалко, а просто противно.

– Ты уверен, Данила, что о твоих друзьях тебе известно всё? И вот ещё вопрос: ты мог бы своей волей совершить самосуд, как в «Кэрри»?

Данила вздохнул.

– У Стивена Кинга самосуд совершают как раз не обычные люди, а все эти «святые изгои», – ответил он. – Один герой там выпускает изо рта чёрных мух и травит ими всех подряд. И эта Кэрри, она вообще устраивает в школе кровавое мочилово. Извините. Я хотел сказать, не мочилово, а… Ну, неважно. Кстати, я видел фильм и поэтому считаю, что книжку читать уже необязательно.

– Очень жаль, Данила, что так считаешь.

– Имею право. – Юноша засмеялся. – Так вот. Изгои – это адские вестники. Они не вызывают у меня никакой жалости.

По рядам прокатилась лёгкая волна, Маша различила восхищённое «молодец!» – это сказала девочка, сидевшая с Данилой за одной партой.

Звонок прозвенел, и ребята, переговариваясь, высыпали в коридор.