Вальс душ - Бернард Вербер

– Пифа-гор! Пифа-гор!

Судья в тоге возлагает ему на потную голову лавровый венок. Зрители в восторге.

– Знаю, ты соврал про свой возраст, – шепчет ему на ухо судья, – но я не стану этого учитывать, потому что ты хорошо бился.

Пифагор вскидывает руки в знак победы.

Прыжок во времени.

Пифагор трусит на осле, самом распространенном в его времена средстве передвижения. Подъехав к египетскому храму, он спешивается, привязывает осла, дает ему пить и идет к дверям. Его встречают люди в одинаковых белых одеждах, затянутых на египетский манер, с алой лентой на лбу, в ожерельях из сложных символов.

Похоже, что Пифагор привез кому-то из жрецов кольца, которые сам изготовил в отцовской мастерской. Но место, куда его привели, вызывает у него изумление. Он неподвижно стоит перед жрецом, который, не выдержав, говорит ему:

– Чего ты ждешь? Возвращайся, откуда пришел.

– Я хочу учиться в вашей школе, – сообщает Пифагор.

– Мы не учим первых встречных, – отвечает ему жрец. – И, как тебе известно, мы не больно жалуем греков.

– Я узнал, что вы здесь, в Мемфисе – наследники мыслей фараона Эх-Н-Атона.

– Откуда ты знаешь? – удивляется жрец.

– От моего отца, Мнесарха. Потому я и решил сам вручить вам эти кольца.

Жрец подзывает других людей.

– Он знает, – лаконично сообщает он им.

Пифагор видит на их лицах беспокойство пополам с любопытством.

– Откуда?

– Говорит, что от отца… Это неважно. Он знает и хочет поступить к нам на учебу.

– Грек, а желает приобщиться? – удивляется один из жрецов, пораженный дерзостью гостя.

В разговор вступает жрец преклонных лет:

– Меня зовут Сонхи, я главный жрец этого храма. Мы, египтяне, считаем греков людьми несерьезными, расхлябанными, а если сказать по всей правде, то лентяями, драчунами и пьяницами.

– На то есть основания, – соглашается Пифагор, – но не все мы такие.

– Если ты хочешь у нас учиться, то должен это заслужить, – продолжает главный жрец. – Ты подвергнешься физическим и духовным испытаниям, должен будешь преодолеть унижения и боль. Будешь хранить молчание и все время оставаться при нас, выносить обращение, какому не подвергают и раба: мало спать, мало есть, не иметь никакой свободы. Когда мы сочтем, что ты готов, ты пройдешь ритуал умерщвления для символического перерождения. Если ты выдержишь все эти испытания, то мы допустим тебя до нашего тайного посвящения. Ты постигнешь нашу науку чисел, приобщишься к нашему знанию о путешествии душ в страну мертвых. Ты научишься нашей магии и нашему целительству. Так ты станешь приобщенным к таинству храма Атона. Теперь, когда ты знаешь, что мы не предлагаем тебе ничего, кроме повиновения, строгости и боли, ответь, хочешь ли по-прежнему постичь наше тайное учение?

– Хочу, – отвечает молодой человек.

Прыжок во времени.

Пифагора занесло в городок на северо-восточном рубеже Египта, на границе пустыни. Этот укрепленный городок называется Пелузий. Пифагор одет так же, как все жрецы храма Атона, – в белую мантию, на лбу у него алая повязка. Он забрызган кровью, так как ухаживал за ранеными. Идет война. На Пелузий, заслоняющий Египет, напала огромная армия персидского царя Камбиса II.

Грек знает: падет крепость Пелузий – не устоять всему Египту.

Пифагор, будучи жрецом Атона, активно участвует в сопротивлении. Он не только ухаживает за ранеными, но и чинит укрепления и всячески помогает осажденным отбивать кровожадного врага, чей властелин, персидский царь, прославился беспощадностью.

Пифагор не покидает крепостной стены, он стреляет в неприятеля из лука то из одной, то из другой бойницы. Внезапно его слуха достигает душераздирающее мяуканье, становящееся все сильнее по мере приближения персидских солдат. Камбис узнал, что египтяне чтят кошек и что у них убийство кошки карается не только смертной казнью на земле, но и вечным проклятием при взвешивании души богиней-судьей Маат.

Поэтому сейчас египетские лучники не смеют стрелять. Персы лезут по лестницам на стены, защитники больше не выпускают стрел из страха попасть в несчастных кошек, распятых живьем на вражеских щитах.

Пифагор продолжает отбиваться мечом, заслоняясь щитом, но вскоре его окружают враги, грозящие проткнуть его копьями. Он вынужден сложить оружие и сдаться. Теперь он пленник.

Прыжок во времени.

Место, куда попал Пифагор, похоже, на взгляд Эжени, на трущобы. Повсюду нищие, повсюду грязь. Увечные в лохмотьях, на костылях напоминают призраков. Свора голодных собак скалит клыки. Грек отмахивается от собак палкой, которую они злобно кусают.

Чья-то рука трогает его за плечо. Это одноглазый разбойник, вздумавший освободить его от кошелька. Приходится и его огреть палкой, а потом ускорить шаг.

В нос бьет вонь человеческих экскрементов, заваливших желоб среди улицы, в воздухе с жужжанием вьются мухи, на неподвижные тела пикируют вороны, проверяющие, выкажут ли они признаки жизни.

Повсюду стаи крыс – и ни одной кошки.

Эжени вспоминает курс истории и понимает, что после трагического падения Пелузия плененного Пифагора угнали в Вавилон вместе с пленными, захваченными персами на всех завоеванных ими землях. С тех пор несчастные изгнанники теснятся на опасной северной окраине Вавилона, утопающей в грязи.

Но в это мглистое утро Пифагор торопится на важную встречу. Перед ним ветхая дверь полуразрушенного дома. Он стучится в дверь – три коротких удара, три длинных, еще два коротких, таков сообщенный ему условный сигнал.

Дверь приоткрывает человек, не скрывающий недоверия. Пифагор тихо произносит пароль:

– Всеочищающее пламя.

Человек впускает его внутрь и ведет в глубь помещения, потом по коридору в большой зал, где собралась добрая сотня людей в белом. Перед ними выступает некто низкорослый, с большой бородой, перемежающий свои фразы смешками.

Это пророк Заратуштра, чьи имя означает «вышедший из семени богини Иштар».

Пифагор внимает речам пророка и запоминает слово в слово. Как говорит Заратуштра, тридцать лет назад у него случилось озарение. Дух его, путешествуя по небу, попал в место, где ему стали доступны тайные знания.

– Я видел борьбу духов-близнецов, духа добра по имени Ахура-Мазда и духа зла по имени Ангра-Майнью. При их встрече был установлен закон жизни и закон не-жизни.

Заратуштра говорит, что каждый из нас выбирает между Ашей, истиной, и Друж, ложью. Он прославляет телесную чистоту, осуждает пьющих и употребляющих дурман, мешающий человеку думать. Он также осуждает приверженцев культа Митры, самой распространенной религии, подразумевающей мерзкие дела, как перерезание горла баранам в честь праздников. Он говорит, что у животных тоже есть душа и что режущие баранов сами в свой черед переродятся в баранов и будут зарезаны.

Все одобряют его слова.

Пифагор разглядывает собравшихся. К его удивлению, по