Семен Пахарев - Николай Иванович Кочин

до того вошли в раж, что его уже не слушали… рвались к плетню, стали выдергивать из плетня колья… Те — противники — тоже схватились за колья, и через плетень началась драка вручную. Из изб выбегали бабы и мужики. Сперва увещевали буянов, потом сами схватились за колья.

— Бери! Бери! Наступай, робя! — кричали сельчане. — Намнем бока архаровцам, они к нам и дорогу забудут…

— Наша берет! И рыло в крови! Матери вашей черт.

Женькин отряд, находящийся в арьергарде, потеснился, дрогнул. Гул сельчан усилился. Лес кольев обрушился на обследователей… Те дрогнули и бежали вплоть до околицы. Только там сельчане остановились, галдя и угрожая кольями. Но толпа все еще росла. И вскоре все село высыпало к выгону, и в руках каждого была палка, жердь, кнут, или кочерга, или вилы. Петеркин велел своим отступать, хотя ребята не унимались и, несмотря на неравность сил, все еще переругивались с «неприятелем» и даже бросали в его сторону камни.

Через несколько минут ребята вышли за выгон, удалясь от села. Но и с поля они видели, как на околице все еще волновалась мятежная толпа и неслись оттуда угрозы, гвалт и отдельные ядреные выкрики в сторону обследователей…

33

Петеркин быстро пошел в гору. До сих пор в уезде его знали только закадычные друзья да близкие приятели. Но Людмила Львовна сделала все, чтобы он сразу стал на виду. После его поездки в деревню он оказался в некотором роде местной восходящей звездой, в учительских кругах только о нем и говорили, и притом говорили с уважением, как о новаторе в школьном деле, как о надежде в сфере народного образования. Коко теперь всякий раз ловил Петеркина на подходе к столовой и норовил посидеть за столом вместе с ним, а вечером их видели в ресторане «Париж» у Бабая. Коко останавливал на улице всякого своего знакомого и восторженно тараторил:

— Ты читал ли в газете занятную штукенцию? Не читал? Здрасте вам! Про Петеркина… Голубчик, прочти: гвоздь сезона. Собрал на целый том актуальнейших материалов, подтверждающих самое наиновейшее течение в педагогике. Готовит доклад для всего города, а может, и выше. Будет чему у него всем нам, профанам, поучиться. Имей в виду, мы с Петеркиным — лей-перелей… Петеркин — башка! Что я хочу этим сказать? Я хочу этим сказать, что скоро он будет в фаворе. У кого? Умолчу. Ты знаешь, мы с ним вчера изрядно дербалызнули… в «Париже»… Щучья икорка… раки… какие раки! По аршину… То-се… До сих пор башка трещит. Да, ты слышал ли новую песенку? Шик! Портянкин привез из Москвы пластинку для граммофона… Сходи в «Париж»… Порадуй душу. Кстати, дай червонец, будь человеком.

И Коко, подражая граммофону, исполнял прямо на улице модную песенку:

Зина служит в чайном магазине,

Зину любит автолетчик Жак.

Белоснежный фартучек на Зине,

А на Жаке траурный спиджак.

Коко встряхивал белокурыми волосами, делал руками мощный спортсменский взмах в стороны и бежал дальше. В городе он заменял и Хлестакова, и Ноздрева, и Добчинского, и Бобчинского, и Репетилова, и Расплюева — сразу всех вместе.

Доклад о проведении показательного обследования деревни по «методу проектов» Петеркин делал в городском клубе для работников просвещения. Пахарев убедился лишний раз и был поражен, как виртуозно и вместе с тем эффектно умел Петеркин докладывать с трибуны, при полном отсутствии педагогических знаний и ясных задач школы. Выступление его было в самом деле внешне блистательным, неожиданным, сразу приковывающим внимание. И даже нашел искренний задушевный тон. Он начал так:

— В Индии отыскали двух девочек, которых вскормила волчица. Они решительно ничем не напоминали человеческих детей: рычали, ползали на четвереньках, лакали, как звери. И даже тогда, когда их поместили в людское общество, они не стали людьми: момент прививки им социального опыта был уже упущен. Значит, в воспитании человеческих качеств решающее значение имеет социальная жизнь… Со-ци-аль-на-я!

Он не давал ослабевать вниманию слушателей. Как только замечал в движениях ли, в глазах ли их признаки равнодушия, тут же пускал в ход крылатое слово, поучительный случай или даже острый анекдот и взрывал зарождающуюся усталость аудитории.

Говорил Петеркин безукоризненно правильно, литературно, хоть расставляй за ним знаки препинания. Он умел убеждать, внушать и доставлять речью эстетическое удовольствие. Это был блестящий оратор. Чувствовалась тренировка, выучка, семейная ораторская школа. Не суетился и не замедлял темп. И поведением, и голосом, и манерами создавал в зале дружескую и вместе с тем деловую атмосферу.

Молодые учительницы дружно захлопали, Петеркин им чуть-чуть поклонился и ответил глазами, не прерывая речи… Он смело переходил от одной проблемы к другой по заезженной дороге готовых формул вчерашних статей бойкого журнала.

— Сущность пионерской, комсомольской романтики в том, чтобы мальчики и девочки, делая что-то для общества, чувствовали себя очень счастливыми…

Тут молодые учителя и учительницы особенно ликовали…

В перерыв учительницы окружили его тесным кольцом и закидали вопросами. Проходя мимо Пахарева, Людмила Львовна, не поворачивая в его сторону головы, намеренно громко произнесла:

— Нашим всем, абсолютно всем, молодым педагогам нужно у него учиться, учиться и еще раз старательно учиться. Учиться и воспитанности, и принципиальности, и культуре учительского труда, и деловитости, и даже, не постесняюсь сказать, благородному советскому этикету.

Она пролетела мимо Пахарева как метеор, разбрасывая фейерверк искр возбужденной надменности.

После перерыва не было конца вопросам к Петеркину. Выходило так, что будто настоящее педагогическое дело в городе началось только с поездки Петеркина в деревню. Пахарев сидел в углу на задней скамейке и не пропускал ни одного слова выступавших, но сам не задавал вопросов. Все хвалили Петеркина (именно его, а не школу, в которой он работал, не коллектив, который организовал ему поход), и в этом Пахарев видел очевидный подвох и его подстрекателей.

Потом выступил сам Арион Борисыч. Он повторил оратора на своем нудном, отрывистом, корявом языке, изобилующем канцелярскими штампами, заезженными оборотами, которые он произносил лающим голосом везде и по всякому поводу без риска впасть в уклон. Его молча, напряженно слушали, опустив книзу глаза.

— «Метод проектов», сами видите, так сказать, самый передовой метод для выработки правильного мировоззрения, и вообще, вот так-то оно… Как говорится, первая наша задача — приучить детей к самостоятельности, чтобы ребенок сразу и во всех смыслах встал на классовую точку. Вот был я в одной школе, и что слышу, отвечает ученик: «Октябрь сместил царя!» Я цап-царап учителя. «Кто сместил царя?» — «Народ!» — «Конкретно?» — «Партия». — «Какая партия?» — «Наша!» — «Дылда, — говорю ему, и при