Меркьюри - Эми Джо Бернс

если этот человек обманул твои надежды. ― Как раз об этом, помнится, Уэйлон говорил в своей надгробной речи. ― Я был последним, кого мама видела перед смертью. И клянусь богом, в ее глазах я видел разочарование. Патрик, клянусь Господом, она все знала.

– Она не могла знать.

На лице у друга было сомнение. Или тревога. Или то и другое вместе. Шэй задумался, искренен ли сейчас Патрик и имеет ли это вообще какое-то значение. Сейчас, когда Элизы не стало, для него это, пожалуй, было единственным утешением.

Ушел от него Патрик уже изрядно за полночь. И лишь тогда Шэй заметил, что от раскрытого окна по полу струился уже целый поток.

Забрав свой вымокший пиджак, он вышел из квартиры и отправился в главную часть дома. Задержался на нижней ступени лестницы, увидев, как Марли тихонько пробирается по коридору к комнате Тео. Когда она закрыла за собой дверь и зажгла свет, Шэй торопливо проскользнул мимо к своей спальне и улегся на кровать. Однако не успел он толком сомкнуть глаза, как к нему вошла Марли и попросила уехать вместе с ней.

– Собирай вещи, ― сказала она.

Ему отчаянно хотелось уехать. В тот момент Шэй мог лишь желать никогда больше не видеть отца. И не слышать стенаний старших братьев об утрате матери, которой у него самого никогда, по сути, не было. Но Патрик… Шэй никак не мог отказаться от друга, которого он так любил. Ради него Шэй готов был стать последним зажженным на улице фонарем, последней горящей свечой.

– Я не могу уехать… ― начал он, но все же устоял пред искушением сказать Марли всю правду, переложить на нее хоть малую толику своего груза, чтобы не нести его в одиночку.

Поняв его неверно, Марли решила, будто Шэй имел в виду, что не может бросить отца ― неустойчивого и непредсказуемого человека, над которым все так тряслись и которого никто ни в чем не обвинял.

Отвергнув ее предложение сбежать, Шэй потом постоянно терзался мыслью, правильно ли он сделал, предпочтя ей Патрика. Предпочтя его самому себе. Какая так и не отведанная жизнь ждала его вместо той, что привязывала Шэя к этому дому? И вернулась бы Марли в Меркьюри, отправься он с ней, или они бы оба оставили все позади?

Марли ему недоставало каждую минуту, пока она была в Мэриленде. Но не хватало не приготовленной ее руками еды или поездок от школы домой. Шэй тосковал по тому, как она счастливо улыбалась ему после дня разлуки, как она ахала и задерживала дыхание, когда они вместе смотрели по телевизору сериал «Нас пятеро»[44], как она разворачивалась к нему во время рекламы и возмущенно говорила: «Шэй, ну как в такое можно поверить! Кто вообще такое сочиняет!»

А потом он снова стал ходить в школу. И видел, что Патрик его сторонится.

Мужчины в семье Шэя опускались у него на глазах и губили сами себя, лишившись якоря в виде Элизы или Марли. И он управлялся как мог, и работал на крыше, и неистово молотил по своим барабанам ― вплоть до того дня, когда вошел на кухню и обнаружил, что Марли у плиты варит спагетти, как будто никуда и не уезжала. Шэй понимал, что у ее возвращения имелись какие-то иные причины, но все же ему приятно было думать, что, вернувшись, Марли больше всего радовалась именно ему.

Каким-то образом он получил второй шанс все исправить.

Последовавшие четыре года (до того как на чердаке церкви был обнаружен труп и Патрик с Шэем навели там такую чистоту и порядок, каких никогда не бывало в их отношениях друг с другом), Патрик приходил к нему, когда у него возникало желание повидаться. Они всегда встречались в квартире наверху. Это место сделалось их лихорадочным сновидением ― со своими правилами, своими восторгами и взаимными секретами. Патрик постоянно говорил Шэю, что это в последний раз: и когда они окончили старшую школу, и когда Патрик выпустился из полицейской академии. Порой за окном квартиры начиналась гроза, и она озаряла вспышками все небо.

В квартире они вели себя как влюбленные дети, и не более того, потому что их близость никогда не заходила дальше поцелуев. Шэй знал, что его другу требуется нечто намного большее, он хорошо чувствовал это, однако Патрик оставался верен сложившемуся у него представлению, каким человеком ему надлежит быть.

Шэй был убежден, что не сможет существовать без него, что их тайные встречи ― это все, чего достойно его сердце, хотя эта мысль и вызывала у юноши бесконечную печаль. Он никогда еще не занимался любовью, хотя и не прочь был подождать. Единственное, что его беспокоило, ― так это опасение, что награда за ожидание может никогда не прийти, что он, быть может, так и умрет, не познав взаимной любви в самом интимном отношении. Что, как и в случае с Элизой, ему суждено всю жизнь оставаться непонятым.

Казалось, он вполне был удовлетворен своей способностью раздваиваться на публичное и частное. Шэю даже любопытно было, как тот представляет себя перед Богом ― ведь они выросли, считай, на одной церковной скамье. Патрик, видимо, довольствовался тем, что Бог будет любить лишь его половину ― так же, как готов был отдавать себя Шэю. Частично. Шэй же мечтал, чтобы Бог принял его целиком. Именно так юноша любил свою семью ― и так надеялся быть любимым в ответ.

На людях, перед всем Меркьюри, Патрик и Шэй были напарниками во всех делах. Партнерство придавало их союзу ощущение благородства и уважаемости, в чем Шэй вовсе не нуждался, но без чего не мог обойтись Патрик.

Началось это на первых порах, когда Патрик только поступил на службу в полицию и работал ночным патрульным. На какое-то время он застрял на посту салабона, предполагающем дежурство вокруг здания администрации, чем никто из его коллег заниматься не хотел. Однажды ночью, когда Патрик, бодрствуя в ожидании вызова, находился в квартире у Шэя, ему позвонили из дежурной части. Как передавалось в сообщении, где-то на крыше жилого дома застрял кот, и Шэй, услышав это, громко рассмеялся, совсем позабыв, что должен соблюдать тишину. Затем он закинул на крышу рабочего фургона Мика складную лестницу, поехал вслед за Патриком к указанному дому и благополучно снял с него кота.

Как оказалось, спасение животного сделало из него настоящего героя городка. Шэй быстро приобрел репутацию человека, способного подчистить и исправить все, что жители Меркьюри испортили и замарали, ―