Меркьюри - Эми Джо Бернс

«Ну-ну, давай, ― решила про себя Марли. ― Посмотрим, насколько ты продвинешься».

Тем не менее чувствовала она себя тревожно. Патрик будет только рад очернить ее, представься ему такая возможность.

Он сел напротив нее за столом, на котором помещалась табличка с его фамилией. Рядом лежал маленький стеклянный голыш. Явно от Шэя.

Патрик придвинул к ней по столу кольцо.

– У меня вопрос… ― Он запнулся, разволновавшись. Изо всех сил Патрик пытался дорыться до какой-то правды, как будто она способна была решить хоть одну из его собственных проблем. ― Как ты оказалась на чердаке в церкви?

– Ну, я там не была уже очень давно. Забиралась однажды, вскоре после рождения Тео.

Марли уже много раз хорошенько продумывала, что говорить, если она попадет в подобное положение. И связано это было не с оставленным на чердаке трупом, а с подоплекой их общей тайны с Элизой. Марли ничуть не боялась наказания. Она опасалась, что остальные Джозефы узнают этот секрет. И что Мик получит еще больше пощады, если его поступок по отношению к неверной жене найдет оправдание.

Но это было еще до того, как она поняла, что потеряла кольцо на чердаке.

– Я там была, когда залезала латать крышу.

Патрик что-то черкнул перед собой карандашом.

– Ты находилась там одна?

Спросил он это так, будто уже точно знал ответ. Или он подразумевал Джейд? Нет, это никак невозможно. Вид у Патрика сделался самодовольным, и Марли догадалась, что он думает о Шэе.

Она осторожно ступила на линию разлома между своей тайной и его.

– Думаю, ты сам знаешь, что я была там не одна.

Патрик, который ночь напролет расчищал этот омерзительный чердак, пребывал сейчас далеко не в лучшем расположении духа.

– Поосторожней со словами, Мар. ― В его устах ее домашнее имя прозвучало едко, раздраженно. ― Я-то знаю, что ты печешься только о себе.

У Марли даже открылся рот.

– Как ты можешь мне такое говорить?

– Потому что ты бросила его. Я про Шэя. Сразу после смерти его матери.

Марли хотела было дать отпор, но тут ее осенило, почему на самом деле Шэй с ней не поехал. Он остался не из-за Мика и старших братьев. Он остался из-за Патрика.

– Он сам отказался со мной ехать, ― ответила Марли. ― Причем из-за тебя.

– Шэй знает, что я никуда отсюда не уеду. ― Произнес он это с торжеством, однако было видно, что сквозь рубашку у него проступает пот.

– Вот что тебе на самом деле не дает покоя, ― наклонилась к нему ближе Марли. ― Что ты не стоишь того, чтобы ради тебя оставались.

Прозвучало это резче, чем она хотела. Быть может, ей нужно было сказать, что лучше бы он разобрался досконально с другим покойником, но Марли не хотела, чтобы он расследовал смерть Элизы Джозеф. Это вскрыло бы о ее свекрови те факты, которые Марли обещала хранить в тайне.

Патрик снова сильно покраснел и отложил карандаш. Если бы сам он не понимал, что лишь разыгрывает из себя копа, а не является им в действительности, что проживает мнимую жизнь вместо настоящей; если бы их городок не был настолько мал, что единственным предназначением полицейского там было спасение соседских кошек; если бы Марли не знала его еще прыщавым подростком, которого не брали в борцовскую команду, ― Патрик, возможно, и вел бы себя достойно, а не щетинился, желая ей насолить.

Каждый из них злился на отсутствие чего-то в своей жизни, на какие-то личные несправедливости, и это их могло бы объединять. Но здесь, когда они сидели друг перед другом через стол, единственное, что между ними смогло возникнуть, ― это открытое противостояние.

– Хорошо, ― произнес Патрик, беря в руку ключи. ― Будь по-твоему.

Так во вторник вечером Марли оказалась запертой в полицейском изоляторе города Меркьюри.

Уэйлон топтался в хозяйственном магазине возле городской площади, подбирая крестовую отвертку, когда за спиной у него мелодично звякнула, открываясь, дверь. Он понимал, что сейчас не стоит тратить лишние деньги, и все же Уэйлон сюда зашел ― в надежде, что новый инструмент в руках сможет придать ему мужества и укрепить дух. Магазин был маленьким, и из соседнего прохода по всему помещению разносился спор между двумя женщинами, матерью и дочерью, насчет того, какая именно лопата лучше всего сгодится для их сада.

День у него с самого начала не задался. Проснулся Уэйлон с головной болью и в опустевшей постели. Его еще слегка подташнивало после того, как прошлой ночью он увидел труп, и все же воспоминания, как жарко обнимала его жена впервые за столь долгое время, казались вполне приятной компенсацией.

На самом деле, когда он крепко держал в объятиях Марли, в нем пробудилось к ней нечто новое, и осознал это Уэйлон только сейчас, в магазине, подняв отвертку к свету. Это трепетное чувство было новообретенным желанием к жене. Не к восемнадцатилетней девчонке, с которой они влюбились когда-то друг в друга, а к той женщине, которой она стала сейчас. Это невероятно удивило Уэйлона ― а не удивлялся он ничему уже давно.

Тут кто-то грубо похлопал его по плечу, и, обернувшись, Уэйлон увидел Патрика. Вид у парня был такой, будто он вырвался из клетки с дьяволом.

– Ты в порядке? ― Уэйлон покосился на пошедшую красными пятнами шею Патрика.

– Я насчет твоей жены, ― мрачно сообщил тот. ― Ее надо забрать из участка.

В магазине внезапно сделалось очень тихо. Уэйлон понял, что женщины в соседнем проходе навострили уши, прислушиваясь к их разговору. Стало слышно, как по улице пронесся мотоцикл.

– А в чем дело? ― нахмурился Уэй.

– Она представляет оперативный интерес в отношении того тела, что ты…

Уэйлон вскинул ладонь:

– Я знаю, о каком теле речь.

Любой другой муж был бы на его месте охвачен паникой или шокирован. Но только не Уэй. У Марли еще ни разу не возникало надобности, чтобы он ее спасал. А потому Уэйлон лишь расхохотался. Просто невозможно было, чтобы Марли оказалась лично замешана в таких мрачных делишках, особенно учитывая, что они оба не спали предыдущую ночь как раз из-за чудовищной реальности случившегося.

Чье-то тело пролежало бог знает сколько на церковном чердаке, и этого человека никто не разыскивал, никто не оплакивал его отсутствие. Это же сколько вонючей гнили должно было там образоваться, пока труп обнаружили! Какое нарочитое неведение обуяло их всех, если так долго никто ничего не замечал! Когда Уэйлон все это пытался представить, у него кровь стыла в жилах.

Поскольку