Королева Парижа. Роман-фантазия о Коко Шанель - Памела Биннингс Юэн

– Кто еще будет на этой встрече, Шпац?

Он посмотрел на нее. На долю секунды на его лице проступила неуверенность.

– Твой друг полковник Экерт будет.

– Что? – Коко смотрела на него во все глаза. – Каким боком это его касается? – Она ударила себя кулаком по бедру. – Нет. Я не позволю Хорсту Экерту сидеть на слушании.

– А у тебя нет выбора. Он человек рейхсмаршала Геринга, если ты помнишь. Судя по всему, у Геринга не пропал интерес к твоему бизнесу и к твоим духам. Он сообщил Курту Бланке, что полковник Экерт будет посещать слушания.

Коко уставилась прямо перед собой.

– Я думала, что после Мадрида мы от Геринга избавились.

– Рейхсмаршал не подчиняется ни абверу, ни конторе Вальтера Шелленберга. – Минуты тикали. – Ты должна знать, дорогая, что министр пропаганды Йозеф Геббельс официально выразил интерес к тому, чтобы № 5 производили в Германии. Для него это станет огромной пропагандистской победой.

Прислонившись к дверце, Коко уперлась лбом в стекло. Ее жизнь выходила из-под контроля. В Америке Пьер все так же собирался выпускать украденные у нее духи, а немцы покушались на ее права на этом берегу Атлантики. Это было чересчур.

Она повернулась к Шпацу.

– Послушай, я не стану молчать, если твой фатерлянд захватит мою собственность. Чтобы продавать № 5, им понадобится мое имя, но в этом случае я разоблачу их перед всем миром, как сделаю это, если Пьер проигнорирует решение в мою пользу.

– Ты никого в рейхе не можешь разоблачить, если только Германия не проиграет войну.

Коко повернулась к нему.

– Я обращусь к адмиралу Канарису. Я буду кричать правду с Эйфелевой башни. У Германии нет никаких прав на мои духи.

Шпац бросил на нее предупреждающий взгляд.

– Успокойся, Коко. Канарис на твоей стороне в этом деле, но он ничто против соединенной власти Геринга и Геббельса. Следи за своими словами.

Коко стиснула зубы.

– Немедленно разворачивай машину, Шпац. Я не пойду в этот цирк. Мы найдем того, кто займется моим делом, кто не боится рейхсмаршала Геринга.

– Такого человека не существует, если не считать фюрера. – Его тон стал примирительным. – На слушании давай сосредоточимся на проблеме Пьера Вертхаймера. Потом, если у Геринга сохранится интерес к № 5, то ему потребуется твое полное сотрудничество, мадемуазель Шанель. И Геббельсу тоже. Им потребуется твоя поддержка, чтобы вести пропаганду. Тогда у тебя будут козыри, чтобы с ними торговаться. – Шпац протянул руку и похлопал ее по колену. – Давай решать проблемы по мере их появления.

Она попала в ловушку между алчностью и амбициями, между Пьером Вертхаймером и рейхсмаршалом Германом Герингом.

«Дыши, Коко. Вдох, выдох. Медленно, медленно. Делай по одном вдоху и выдоху, прежде чем беспокоиться о следующих. Никаких решений наобум, как всегда учил Бой».

*****

Коко и Шпац вошли в наполненную сигаретным дымом комнату, где за прямоугольным столом их уже ждали шесть человек. Из-за Шпаца они опоздали. Коко почти не могла дышать в таком дыму, но после поездки она отчаянно нуждалась в сигарете.

Курт Бланке даже не поднял глаза на вошедших. Он разговаривал с полковником Экертом, который сидел справа от него. Хорст Экерт посмотрел на Коко и кивнул, слушая Бланке. И он не встал, чтобы приветствовать ее, как сделал бы это любой джентльмен. Но встал Луи и отодвинул для нее стул, на который она и села. Шпац сел с ней рядом.

Отодвинувшись от Экерта, Бланке кивком приветствовал Коко. Женщина сурового вида, сидевшая с другой стороны от полковника, проигнорировала появление Коко. Она сидела с прямой спиной и держала наготове ручку.

Через два стула от стенографистки Коко увидела знакомое лицо. Это был Анри Леваль, банкир Пьера. Краснощекий и коренастый, он встал в знак приветствия, но лицо его оставалось бесстрастным. Истинное воплощение швейцарского банкира. Мужчину, сидевшего с ним рядом, он представил как своего адвоката.

Пока Коко усаживалась и закуривала сигарету, в комнате царило молчание. Потом Курт Бланке откашлялся, и все повернулись к нему.

– Так как присутствуют все стороны, мы начинаем слушание. – Вытащив стопку бумаг из лежавшей перед ним папки, он выбрал один документ и обвел взглядом присутствовавших. – Фройляйн Шнайдер будет записывать наши выступления. Предупреждаю вас: все, что вы говорите в этой комнате, вы говорите под присягой. – Бросив взгляд на стенографистку, он продолжал: – Вы записали всех участников? Да? Хорошо. Тогда давайте начнем.

Подняв листок бумаги, Бланке начал читать:

– «Мадемуазель Габриэль Шанель, незамужняя женщина арийского происхождения, гражданка Франции, подает жалобу против Пьера Вертхаймера и его брата Поля, евреев. Мадемуазель Шанель утверждает, что, в нарушение законов Франции, запрещающих евреям владеть собственностью, бóльшая часть долей в компании, зарегистрированной по законам Франции как «Общество Мадемуазель», в действительности принадлежит мужчинам еврейского происхождения, Пьеру и Полю Вертхаймерам. Мадемуазель Шанель также утверждает, что в настоящее время компания полностью управляется из Соединенных Штатов Америки Пьером Вертхаймером. Братья Вертхаймеры, сбежав из Франции, ныне проживают в США».

Слова звенели у нее в голове. Почему, ну почему Пьер довел ее до этого? Она вспомнила солнечный день на ипподроме в Довиле, когда они впервые встретились. Пьер так заинтересовался ее идеей маркетинга № 5 как духов, которые превращают каждую девушку в женщину. В то время его желание вложить деньги казалось воплощенной мечтой. Она думала, что они друзья.

Но что еще она могла сделать? Скоро у нее закончатся деньги. Для Пьера № 5 и «Общество Мадемуазель» – всего лишь малая толика его состояния, одна компания среди многих в его конгломерате. Но для Коко компания и № 5 были ее жизнью, единственной защитой после закрытия Дома моды, ее гарантией от возвращения в нищету.

Chanel № 5 был залогом ее выживания.

На улице заиграла музыка, обычная синкопа, много духовых и барабана. Курт Бланке продолжал читать, а Коко посмотрела в окно. Она не позволит чувству вины придавить ее. Она не даст волю эмоциям. Эти ужасные последствия целиком и полностью лежат на плечах Пьера.

Ее вынудили начать этот бой. В этом нет ее вины.

Когда Курт Бланке закончил говорить, он повернулся к стенографистке и нахмурился. Та тут же вскочила и бросилась закрывать приоткрытое окно. Но это только слегка приглушило музыку.

Когда фройляйн Шнайдер вернулась на свое место, Коко откинулась на спинку стула, обхватила локоть ладонью и продолжала курить. Холодные глаза Бланке остановились на ней.

– Вы можете что-то добавить к сказанному мной, мадемуазель Шанель?

Она повернулась к Луи.

– Я?

– Ничего, – сказал тот.

Враждебный взгляд Бланке остановился на банкире. Он постучал ручкой по столу – один раз, другой.

– Тогда переходим к вам, герр Леваль.