Суоми в огне - Ульяс Карлович Викстрем

момент готов был идти, куда прикажут, и терпеть не мог отнекивания и отлынивания. У этого маленького пожилого человека были завидная выносливость и упорство. А так как он любил поговорить, вокруг него всегда толпились люди. Старик порой сбивался в своих рассуждениях, но всегда умело находил выход. В рабочем движении он был верным сторонником эту Салина, которого считал человеком самых решительных действий.

— Это тонкий ход, что Совет народных уполномоченных издал указ о торппарях, — принялся как-то размышлять старик. — Свобода и земля торппарям. Этим указом Совет сразу завоевал на свою сторону торппарей. Теперь-то они, конечно, поддержат народное правительство. Так что лично я считаю, что это был умный ход.

Карпакко сразу же возражает:

— Да как только деревенщина получит землю, она палец о палец не ударит: ей ведь больше ничего и не надо. И, чего доброго, еще станет драться против нас.

Вот увидите. Будет спокойненько стрелять в нас за нашу доброту. Спасибо, дескать, что добыли нам свободу и землю...

Братья Вяхяторппа поражены словами своего двоюродного брата. Мартти весь побагровел от возмущения, а Ману глядел на него так, будто спрашивал: почему ты не встанешь, почему не скажешь этому Аукусти?.. И что он вообще воображает из себя, этот городской родственничек?

Словно в ответ на мысли Ману, Мартти поднялся с места, поставил на стол свою миску и сердито сказал:

— Ты думаешь, мы только за одну землю боремся, раз много о ней говорим? По-твоему, у нас никаких других убеждений и нет?

— Я не думаю, а знаю, — отрезал Карпакко. — Знаю по Энокки, по своему родному брату.

— В таком случае ты ни черта не понял в марксизме. И нечего нас деревенщиной обзывать... — Мартти не на шутку разгорячился. — Да, мы торппари, и не стыдимся этого. А торппарь — это тот же рабочий, если хочешь знать...

Фингерус и Кярияйнен многозначительно переглянулись и, подмигнув друг другу, обернулись в сторону старшего Вяхяторппа. Дескать, тихоня-тихоней, а вон как разошелся!

Ману с одобрением взглянул на брата, потом на Аукусти: знай, мол, наших, и мы сумеем дать сдачи.

Мартти уже хотелось закончить этот неприятный разговор, но у него еще вырвались слова:

— Вот ты что за птица! И еще вечно разводишь споры.

Он произнес это с оттенком презрения.

Сердито хлопнув дверью, Мартти вышел на крыльцо и, опираясь на перила, закурил. После подобных вспышек он должен побыть хоть недолго наедине с собой.

Когда споришь с господами, то в душе не остается такого неприятного осадка. Наоборот, чувствуешь какое-то удовлетворение, что не растерялся и сумел так смачно ответить... Совсем другое дело спорить со своими. Да ведь Аукусти и сам был когда-то торппарем.

Анстэн нашел в газете что-то важное. Это было заметно по выражению его лица:

— Ребята, послушайте, что Рантамала пишет!

— Ну-ка, ну-ка, — Аки попытался взять со стола газету, но старик строго сказал:

— Не трогай.

Подняв указательный палец, Анстэн прочитал заголовок статьи:

— «Рабочий и крестьянин». «Без промышленных рабочих крестьянство было бы в нашей стране беспомощным и жалким. Рабочими руками изготовлены все те многочисленные машины и механизмы, с помощью которых крестьянин выбрался из вековечной бедности. Если бы крестьянин был вынужден изготовлять в своем хозяйстве иголку и гвоздь, оконное стекло, ножи и вилки, посуду, инвентарь, карандаш и бумагу, если бы он сам должен был перерабатывать свою продукцию, готовить из дерева бумагу и пиломатериалы, из овчины делать кожу, а из шерсти пряжу и тому подобное, то он, как первобытный человек, был бы обречен на вечную бедность, темноту и нищету...»

Кто-то хмыкнул, собираясь возразить, но старик повелительно сделал рукой запрещающий жест.

— Не мешайте, — сказал он и с пафосом продолжал: — «Своим трудом и потом рабочий создал основу для настоящего и будущего развития крестьянского хозяйства. Всюду на заводах льется рабочий пот, чтобы помочь крестьянину, облегчить его жизнь и труд. Промышленный рабочий одевает крестьянина, обувает, мастерит для него часы, сворачивает папиросы и сигареты. Нет в жизни крестьянина момента, когда бы он не пользовался плодами труда и крови рабочего. Нет той минуты, когда бы рабочий наших заводов и фабрик не облегчал участь крестьянина, подталкивая его вперед. И никакие небесные силы не в состоянии сделать для крестьянина того, что делает для него рабочий».

Старик оглядел присутствующих и серьезно произнес:

— Далее Рантамала говорит о том, что глупо поступают сейчас многие крестьяне, предавая своих братьев-рабочих и переходя на сторону белых.

Мартти к тому времени уже вернулся в избу и внимательно прислушивался к разговору.

— И рабочие туда же уходят, — вставил он.

— Да, это верно, — ответил Анстэн. — Но Рантамала говорит здесь о крестьянах, и вот что он пишет в конце: «Объясните вы финскому крестьянину, чтобы он не убивал своего друга и брата, товарища по труду и лишениям. Чтобы не губил свою опору и надежду. И чтобы вечно помнил: предашь друга — изменишь чести, и тогда в твой дом заползет ночь и покроет тебя позором».

Слова эти доходили до ума и сердца, глубоко западая в душу. Это было видно по глазам. После короткого молчания Мартти спокойно, беззлобно заговорил:

— Конечно, тут все правильно сказано. Но ведь и то верно, что крестьянин кормит рабочего. Руками и потом мужика добыто все то, что рабочий ставит на стол для себя и своей семьи.

— Безусловно, — поддержал его Анстэн. — Это точно, хотя об этом не всегда помнят...

Ману не вступал в разговор, но каждое услышанное слово давало свежие всходы в его отзывчивой, юной душе.

Пот рабочих льется где-то там в городах, в жарких цехах заводов и фабрик. А здесь Ману уже повидал, как рабочая кровь обагрила белый снег. Она была пролита за победу народной власти, а значит, и за свободу торппарей.

Фингерус и Мартти стояли рядом. Желая загладить неприятный разговор, Аки попытался свести все к шутке:

— Так что, брат, деревенщина тоже нужна, хоть это и несознательный элемент. Вот и писатель об этом пишет...

Мартти уловил шутливый тон Аки и ответил ему в том же духе, помахав перед носом Фингеруса своим костлявым кулаком:

— Ну, ты это брось, или не слышал, про что тут читали...

В тот же миг Аки ухватил Мартти сзади, и они померились силами. Мартти упирался, широко расставив ноги, в его, суховатом на вид, теле была и сила, и твердость, но