Студеный флот - Николай Андреевич Черкашин

Замечательный совет…

3.

Засекаю в памяти обстановку: где лодка, где водолазный бот, где плавмастерская, – и ухожу в темный дремучий сумрак вниз головой, до боли в ушах. Продуваю уши. Вес моих грузов явно маловат, приходится сильно подгребать руками, чтобы удержаться на глубине. Покатый борт лодки уходит вниз. Какой же он огромный и бесконечный! Под водой все кажется большим, чем на самом деле.

Редко кому удается увидеть подводную лодку из-под воды: впечатляющее зрелище! Хватаюсь за решетку шпигата, чтобы удержаться от всплытия: пожалел мичман грузов на пояс. Загоняю себя ластами на глубину. Так вот ты какое, Средиземное море! Могло бы быть и попрозрачнее… Видимость не более двух метров. Перед стеклом маски мельтешит стайка рыбешек. Рыбки жадно обгладывают зелень, наросшую на наш легкий корпус. Однако надо искать мины, если они, конечно, есть. От сознания того, что здесь могли поработать диверсанты, становится не по себе. Кто знает, может быть, и сейчас из глубины смотрит на тебя пара враждебных глаз?! У меня на поясе нож, но… Лучше думать о деле. Я плыву уже где-то у миделя, у самой широкой части корпуса. Пока все чисто. Уйдем поглубже… Как она может выглядеть, эта «адская машинка»? Нечто круглое вроде противотанковой мины или нечто коробчатое на магнитных присосках? Вспоминаются истории подводных диверсий итальянских боевых пловцов в годы Второй мировой. В этих же водах орудовали. С тех пор столько всяких новых ухищрений наизобретали. Но магнитная мина к борту – классика. Не хватало и нам выйти в море с таким подарком! Оглядываю покатый скат борта более чем внимательно и едва не становлюсь жертвой собственной бдительности: чуть-чуть не ткнулся головой в гребной винт левого борта. Его метровая лопасть из бесформенного поначалу пятна быстро превратилась в острое лезвие. Резко ухожу в сторону, но при этом мой шланг застревает в шестилопастном бронзовом «цветке». Где же мой страхователь? Я даже сигнал тревоги не смогу теперь дать – сколько ни дергай, а все сигналы «услышит» только гребной винт. Если не выпутаюсь, можно, конечно, перерезать шланг и всплывать так, но это позор… Меня слегка сносит течением вдоль борта, и я оказываюсь под «крылом» стабилизатора. Это тоже не очень приятно, когда тебя от поверхности моря отгораживает широкая стальная плоскость.

Винторулевая группа – самое сложное место для водолаза, будь он диверсантом или ремонтником. Здесь, в корме, два стабилизатора, рули глубины, три гребных винта да еще и перо вертикального руля.

Ощупываю шершавые от наростов плоскость стабилизатора, отталкиваюсь от него, ухожу глубже и попадаю под ниши кормовых торпедных аппаратов. Успеваю отметить, что волнорезные щитки закрыты и ничего лишнего в нишах нет. Но самое главное – сигнальный конец вышел из зацепа, и я снова обретаю свободу движения.

Перебирая руками за шпигатные прорези, вырезы флоров, добираюсь до вертикального руля. Его огромная пластина, словно стена, уходит в глубину, растворяясь в мутной зелени придонного слоя. Огибаю острый кормовой штевень. Шланг снова за что-то цепляется. Но теперь у меня уже есть опыт. Смотрю наверх – над головой волнующаяся стеклянистая «кровля», с нее то и дело срываются в глубину солнечные блики. Страхующий мичман на сей раз вовремя перебрасывает шланг на другой – правый борт. Видимо, Виктор обогнул нос лодки и плывет теперь по моим следам. Надеюсь, что мы с ним под водой не встретимся, а то у страха глаза велики… Правый борт освещен лучше, чем левый и видно подальше. Доплываю до самого носа: нижняя «бульба» открывается громадным куполом неведомой подводной техноцивилизации. Красиво!

Мне подают сигнал – всплывать! Всплываю. Рядом водолазный бот – с кормы спущен трап, и на нем уже Виктор. Плыву к нему. В маску просачивается вода, она уже подступает под самые ноздри, но это не страшно, загубник держу в зубах крепко, а воду можно и вылить, запрокинув голову. В воде прорисовываются перекладины трапа. С сожалением покидаю подводное царство – восхитительное, опасное, манящее…

– Мин нет, – сообщает мне Виктор.

– Мин нет, – подтверждаю и я. Жмем друг другу руки, и я перебираюсь на подводную лодку, а Виктор уходит на водолазном судне в дальний угол порта.

Прощай, Тартус! Вот и старшина 1-й статьи Соколов о том же: растягивает меха корабельной гармошки: «Прощай, любимый город, уходим завтра в море…» Как связала эта старая песня две войны, две эпохи…

Глава шестая. Партизаны Тирренского моря

В Тартусе на борту плавбазы мы получили приказ, подписанный главнокомандующим ВМФ СССР. Подводная лодка Б-410 направлялась в Тирренское море, чтобы занять позиционный район на траверзе Неаполя, условно выставить там минное поле и быть в готовности по команде выставить минное поле фактически. При этом вести все виды разведки и выходить на связь по схеме «четыре – ЗАС – четыре». А это самая гибельная схема в смысле скрытности подводной лодки.

Не сговариваясь, молча спускаемся с командиром в штурманскую рубку, Абатуров расстилает на прокладочном столе карту Тирренского моря. Быстро находим наши позиционные районы. Самый опасный – в сорока милях от острова Капри. А минное поле, которое мы должны выставить сначала условно, а по сигналу «Дыня» – фактически, перекрывает напряженную транспортную магистраль, ведущую из Неаполя во все города мира. А самое главное – фарватер, ведущий в столицу 6-го флота США – Гаэту. Так все просто и понятно: мы перекрываем в случае войны стратегическую трассу, по которой американцы шастают при каждом удобном случае – отдохнуть ли, подремонтироваться в Неаполе, получить инструкции в Гаэте… Да там целая военно-морская база НАТО.

– Штрафбат… – мрачно изрек Абатуров.

Это нам в наказание за пожар в Тунисском проливе. Идите, ребята, в самую пасть тигра, вставьте ему под язык иголку, и пусть он вас при этом не сожрет. Только штрафникам дают такие убийственные задания. Хотя… Ведь только мы здесь ходим в минном варианте, так, значит, нам и ставить там минную банку.

– Сергеич, разъясни задачу всем категориям личного состава, включая и офицеров. Дело серьезное…

И снова размеренная рутина позиционной жизни: ходим галсами по нарезанному квадрату, словно хищник мечется в клетке. Главное – не попасть в зону прослушивания береговых гидроакустических станций. Их тут по всему Апеннинскому «сапогу» натыкали. Мы в самом логове 6-го флота. Поднять нас могут за милую душу… Скрытность, скрытность и еще раз скрытность.

На вечернем всплытии боцман подвязал рынде язык, чтоб не звякнула ненароком. Нам дали режим полного радиомолчания. Наши антенны будут работать только на прием. Дотумкали в Москве, куда и на что нас