Королева Парижа. Роман-фантазия о Коко Шанель - Памела Биннингс Юэн

одна, и вот их уже двое. Две и две, таких уже четыре. И вскоре получится толпа наподобие тех толп, которые приветствовали Гитлера в Берлине. Просто теперь ненависть и убийства вышли на свет, и все их увидели.

Пьер тяжело вздохнул, нажал на кнопку звонка на столе, вызывая секретаршу. Когда вошла Нина, он велел ей позвонить его адвокатам, чтобы получить протоколы слушаний в Париже, касавшихся «Общества Мадемуазель» и Коко Шанель.

– Я хочу их сам просмотреть, – сказал он.

Даже теперь Пьер все еще сомневался. Ален потер затылок, вспоминая свой визит к Анри Левалю в Париже двумя годами ранее и те миллионы, которые банкир получил от Пьера, чтобы хранить их в Швейцарии для Феликса Амио. Мрачная мысль пришла ему в голову. Амио, должно быть, использовал эти деньги, чтобы добиться освобождения.

– Кого подкупил Амио?

Пьер замялся.

– Я не знаю наверняка. Скорее всего, Геринга. Если так, то у Курта Бланке не было другого выбора, как только вынести решение в нашу пользу, раз на него давил рейхсмаршал. Хотя я уверен, что и Бланке кое-что перепало.

– Почему ты думаешь, что именно Геринг взял деньги?

Пьер снова замялся, постучал чашечкой трубки о стол – один раз, два. Потом он поднял глаза, выражение его лица было мрачным.

– Теперь у Амио и Геринга есть общий интерес – авиация. Совпадение, возможно, но, судя по всему, люфтваффе нуждается в опыте Феликса Амио.

Ален уставился на Пьера. Его затошнило. Геринг, правая рука Гитлера, был одним из самых страшных его подручных. Когда Ален подписывал документы в Париже в кабинете Леваля, ему следовало подумать об этом. Он ведь знал, что Коко будет бороться против плана Пьера перенести производство № 5 в США. Он знал, что она пойдет на все, чтобы отомстить за это, включая и иск в суд. Только одну возможность он упустил из виду – что Коко предпримет попытку использовать еврейские законы против Пьера, чтобы победить.

Ему следовало предполагать, что такое возможно, но тогда в Париже Ален думал только том, как ему выбраться из Франции.

– Ты знал об этом? – спросил он.

– Что часть денег попадет в руки немцев?

Ален кивнул.

Пьер снова откинулся в кресле.

– Мне не приходило в голову, что именно Коко станет тому причиной. Деньги были предназначены для Феликса, взявшего на себя риски, чтобы защитить бизнес во Франции. – Он уставился на стол. – Он мог ими воспользоваться при необходимости, Ален.

В приемной зазвонил телефон. Секретарша Пьера ответила. Стрекотала машинка стенографистки, потом стрекот прекратился, и обе женщины засмеялись. Ален взял пиджак с кресла и направился к двери.

Пришло время примириться со своей совестью. Он встретится с Биллом Донованом, но каким бы ни был итог этой встречи, Ален отправится сражаться во французском Сопротивлении. Он и так ждал слишком долго.

Глава сороковая

Париж

Зима 1941 года

В тот же день, 8 декабря, в Париже у Коко шла кругом голова, когда она положила трубку телефона. Ей позвонил Луи де Вофрелан. Словно в трансе, она подошла к креслу у окна и буквально рухнула на подушки. Курт Бланке вынес решение в пользу Феликса Амио в ее иске против Пьера, положив конец всем ее надеждам. Курт Бланке постановил, что акции компании были законным образом переданы Феликсу Амио до оккупации Франции Германией. А так как Амио ариец, еврейские законы здесь неприменимы. Амио законный владелец «Общества Мадемуазель». И № 5.

Все по закону.

Поначалу Коко не поверила Луи. Она заставила его повторить рассказ несколько раз, но ничего не изменилось. Как такое стало возможно? Как она могла проиграть дело? Луи согласился с тем, что передача акций была мошенничеством, что притязания Амио на владение компанией фальшивы. И все-таки она потерпела поражение.

Тоскливые и ужасные мысли завладели ею. Амио и Пьер действовали заодно, в этом Коко не сомневалась. В Америке Пьер будет воплощать свой план в жизнь. Формула № 5 у него в руках, есть фабрика в Хобокене, Нью-Джерси. Пьер будет выпускать № 5, свободно использовать ее имя так, как посчитает нужным, лишив ее при этом всех доходов.

Имя Шанель будет на флаконах духов и на ценниках в аптеках. Он будет экономить на ингредиентах, чего она бы никогда не одобрила. Пьер, наконец, избавлен от ее требований и судебных исков.

Надежда на правосудие, которую она питала в течение нескольких последних лет, разбилась вдребезги.

Коко вцепилась в подлокотники кресла, стараясь сдержать крик.

Достаточно плохо уже то, что она потеряла свое имя, но не менее важно, что без доходов от духов баланс на ее парижском счете станет угрожающе низким. Ее бухгалтер настаивал, что падение доходов связано с оккупацией. По той же причине заморожены ее счета в Женеве. Но он не знал Пьера. И потом, оккупация могла длиться вечно. И Пьер, если захочет, сможет получить ее долю от продаж № 5 в Париже.

Неужели ей придется выехать из отеля «Риц»? У Коко потекли слезы, и она сердито смахнула их со щек. С поражением она не смирится.

Мысль о Пьере, выигравшем финальную битву, была невыносимой. И Шпаца не было рядом, он все еще не вернулся из Берлина. Коко встала и направилась в спальню. Каждый шаг давался ей с трудом, она волочила ноги. Этим вечером она пораньше сделает себе укол морфия. Ей необходимо было уснуть, потому что она не хотела ни о чем думать.

*****

Ее разбудил телефон. Коко, вырванная из власти сна, села в постели. В окна проникал утренний свет, но в номере стояла тишина. Коко поняла, что Алисы в комнатах не было. Откашлявшись, она сняла трубку. Голос ее звучал сонно.

– Коко! – Она услышала возглас Колетт. – Они забрали его, моего Мориса! – Подруга рыдала, ее голос был хриплым, слова было трудно разобрать.

Коко села ровнее, вцепилась в телефонную трубку.

– Кто забрал его, Колетт? Пожалуйста, скажи! Я тебя не слышу.

– Гестапо. – Между всхлипами она повторила это слово еще раз. – Гестапо! – Зазвонили колокола церкви Святой Магдалины. Коко слышала их в своем номере и на другом конце провода, в квартире Колетт в Пале-Рояле. – Этой ночью, – Колетт всхлипнула. – Они пришли в полночь, как мы всегда и боялись. Они сказали, что берут Мориса как заложника. Ох, Коко!

Сердце Коко пропустило удар. Зачем было забирать Мориса, такого доброго и мягкого человека, такого талантливого, но такого хрупкого?

На этот раз страх Колетт был реальным.

– Минуту, – Коко постаралась придать своему голосу твердость. – Успокойся и ответь на мой вопрос. Они сказали, куда они его повезут? Колетт, Колетт! Прекрати плакать, или я не смогу помочь.

До нее донеслось шмыганье носом.

– Мне жаль, Коко, но я не знаю, куда его увезли! Я