Дураки все - Ричард Руссо

– Может, она ему нравится, – предположил Салли. – Ты, может, тоже в чем-то ставишь его в тупик. Ты об этом не думал?

– Я знаю одно. Он окончательно спятил.

Они расстались на кладбище, Реймер пообещал, что поедет домой и ляжет спать. Салли не поверил ни в то ни в другое. Карл прав. В Реймере ощущалось болезненное возбуждение. Такой взгляд Салли видал у людей, которые после долгого боя вели себя как обычно, даже что-то делали, но по сути это было не что иное, как бегство от действительности. Они будто бы потерялись и вряд ли хотели найтись.

– И никакой рации в машине нет, – добавил Карл. – Я посмотрел.

– Да? – спросил Салли.

– Да.

Сквозь кроны пробилось солнце, неожиданно ослепив Салли, и он прищурил глаза. Карл подался вперед, чтобы взглянуть на лучи из-за идеального говношторма, и заметил:

– Подумать только – какая бы хрень ни творилась, а шарик всё вертится как ни в чем не бывало. Удивительно.

Салли удивился бы куда больше, если бы шарик остановился, но чувства друга были ему понятны. И впрямь диво – шестеренки времени по-прежнему крутятся без явной потребности или цели, безразличные к жизни и смерти. Салли вспомнил о секундомере, который вернул ему Уилл, – стрелка отсчитывала секунды, послушно бежала по кругу, неизменно в одном направлении. И тем не менее мир механизмов, пожалуй, не особенно отличается от живых его обитателей, большинство из которых, заключил Салли, живут себе и живут, ни о чем не задумываясь. И собственное его счастье – уж такое, какое было, – всегда проистекало из готовности допустить, чтобы каждая секунда, минута, час и день предсказали следующие, сегодня и завтра разнились только в частностях, да и те были невелики. Едва ли не каждое утро он просыпается в эту пору, вытаскивает себя из постели, бреется, умывается и направляется к Рут помогать обслуживать тех, кто явился позавтракать. Может ли измениться столь непреложный обычай?

Может быть, Рут права и он каждое утро приходит в закусочную “У Хэтти” потому лишь, что ему больше нечем заняться и некуда пойти. Салли и рад был бы возразить ей, что это неправда, что он по-прежнему питает к ней теплые чувства. В его жизни нет других женщин – это ли не доказательство? И вряд ли уже появятся, в его-то годы. Наверняка это что-то да значит. Но потом Салли вспомнил о Реймере на Хиллдейле, как тот с диким взглядом твердил “Он должен быть где-то здесь” – настоятельная потребность, которую жизнь попросту не признала.

Так что, может, и впрямь настала пора попробовать что-то другое. Может, он каждое утро торчит в закусочной не для того, чтобы помочь, а из эгоистичных соображений. И если муж Рут – по причинам, ведомым лишь ему, – вдруг захочет ее вернуть, а жена проникнется к нему большей нежностью, нежели прежде, то кто он, Салли, такой, чтобы вставать между ними? И если Джейни осточертело каждое утро просыпаться под его голос – который, несомненно, напоминает ей о том, что роман Салли и Рут разрушил их семью, – может ли он винить ее? Салли и рад был бы возразить, но ведь он действительно разрушил их семью. Грегори, брат Джейни, сразу после школы уехал из города, а он почти наверняка знал об отношениях Салли и Рут. И если Салли ходит в закусочную лишь по старой привычке, не обязан ли он от этой привычки избавиться? В конце концов, закусочная “У Хэтти” не единственное место в городе, где можно заказать яичницу и потрепаться.

Да вот только единственное. Разумеется, у федеральной автомагистрали есть сетевые кафе, но там за буфетными стойками сидят те, кто куда-то едет. Кстати, Рут предложила Салли стать одним из таких. Человеком, который направляется на Арубу. Почему бы и нет, допытывалась она. Деньги у него есть. Как и на машину получше. Так почему бы и нет, черт побери? Потому что, рад был бы ответить Салли, сущность его закреплена, как стрелка Уиллова секундомера, и движение его ограничено шестеренками, которых он не видит и уж тем более не в состоянии заменить.

Рубу надоело непонятно зачем сидеть в кузове, и он с визгом выскочил на газон, проделал идеальный кувырок, как натренированный солдат, вскочил на лапы и припустил к трейлеру. Мужчины не без зависти (если Салли правильно понял, что чувствует) проводили его взглядами. Можно ли завидовать псу с полуотгрызенным причиндалом? Да почему бы и нет? Руб истинный оптимист, а чем старше становишься, тем трудней отыскать в себе хоть капельку оптимизма и еще трудней ее сохранить.

– Ты видишься с Тоби? – ни с того ни с сего спросил Карл.

– С какой стати? – удивился Салли, хотя лет десять тому назад был всерьез влюблен в бывшую жену Карла.

– Это ты мне скажи, – ответил Карл, прекрасно знавший о его чувствах.

– Если подумать, я действительно видел ее один раз прошлой осенью. Кажется, в праздники.

– Да?

– Да, она заезжала.

Карл выпрямился.

– Заезжала, – повторил он. – Чтобы повидаться с тобой.

– Спрашивала, не планирую ли я его продать. – Салли кивнул на дом мисс Берил. – Тоби теперь занимается недвижимостью.

Карл снова расслабился.

– Да. Я слышал, дела у нее идут хорошо. Как она выглядела?

– Потрясающе, – с удовольствием ответил Салли. – Как никогда. Ходячий секс.

– Да ну тебя. – Карл вздохнул. – Даже не верится, что я толкнул ее в объятия лесбиянки с волосатыми ногами.

– Наверное, у нее есть что-то, чего нет у тебя.

– Наоборот: у нее нет того, что есть у меня, – поправил Карл. – Или было, до недавнего времени.

– Дело наживное.

– Даже не знаю, – продолжал Карл, – зачем теперь вообще нужны мужчины?

Именно этим вопросом Салли всю жизнь старался не задаваться, а потому и решил, что пора сменить тему. И спросил Карла о том, о чем думал с той самой минуты, когда Реймер на кладбище посетовал, что без пульта от гаража не узнает, кто же был любовником его жены.

– Скажи мне, что это был не ты, – попросил Салли.

– Кто был не я?

– С женой Реймера.

Ведь если бы подвернулась такая возможность, Карл своего не упустил бы. В этом Салли ни минуты не сомневался. Но дюжина роз на могиле? Карточка с надписью “Навсегда”? Карлу такие жесты, мягко говоря, несвойственны. С другой стороны, кто знает?

– Еще не хватало, – ответил Карл.

– Точно? – уточнил Салли, хотя в этом не было нужды. Карл врет похлеще Санта-Клауса, но, насколько известно Салли, в серьезных делах ни разу ему