Из Венеции в осень - Наталья Шемет

Но все равно, очень вкусно. Ты добрая. Ничего не знаешь обо мне, а все равно кормишь. А еще дашь кусочек? Нет? Ну, да ладно, все равно я уже сыт. Я мог бы рассказать тебе… ладно, я расскажу. Не знаю, поймешь ли… Ты же человек. У тебя есть кот? Нет? Ну, конечно, я должен был догадаться. Зато теперь у тебя есть друг. Ты ждешь его, он придет сегодня? Откуда я знаю? У тебя глаза светятся по-особому. Да и эту ветчину ты раньше не покупала, а сейчас – почти каждый день. Понятно, что не для себя.

Когда-то и у меня была подруга. Конечно, я не однолюб. Но в какой-то степени она была единственная. Русская голубая. Горячая штучка, должен тебе сказать!

И меня когда-то любили. У меня даже был дом. Нет-нет, я дворовый кот. Как я стал таким? Об этом потом.

Начну сначала. Не волнуйся, история не будет длинной, ты успеешь.

Давным-давно женщина, чем-то похожая на тебя, взяла меня в дом котенком. Она была замужем, но котят, то есть детей, у нее не было. Красивая – по вашим, человеческим меркам. На мой вкус тоже ничего, только уж сильно распускала руки. Пока я был мал, играл с ней с удовольствием. Но когда вырос… Она думала, что мне нравится такое обращение. Фрр. Разве можно так заласкивать кота? Ей определенно нужен был ребенок, а не кот. Я это чувствовал.

А вот мужчина был строг со мной. Он швырял в меня ботинками, пинал ногами – в общем, вел себя, как подобает мужчине. И почему многие из них не могут удержаться, чтоб не пнуть тебя?

Я старался не попадаться мужчине на глаза. Зато моя женщина тискала меня за двоих, но я уже об этом говорил. Терпел, конечно, с трудом, но… меня кормили хорошо. Мне всегда доставался хороший кусок колбасы. Это, конечно, не свежее мясо, хотя оно мне тоже часто доставалось. Мужчина любил жареное мясо, тушеное, котлеты – хищник, что ни говори. Так что недостатка в мясе я не испытывал, но должен признать, что колбаса и сосиски все-таки великое изобретение человека.

Спрашиваешь, не пытался ли я завоевать расположение мужчины?

Вот еще, фрр… Я же кот! А коты испокон веков делают все, что им вздумается и гуляют сами по себе3. Мы ж не собаки какие-нибудь!

Да, так мы и жили втроем. Потом все резко изменилось – женщина перестала брать меня на руки, больше лежала, а однажды ее увезла белая машина с красным крестом. Долго ее не было. Мужчине было не до меня, впрочем, я не виню его – он сам порой забывал поесть. Выглядел плохо, похудел. Теперь меня кормили мало. Впрочем, мне хватало – это вы, люди, едите всегда больше, чем нужно. Мужчина покупал в магазине готовые продукты. Нет, я вполне мог прокормиться сам – выходил из дома и возвращался в любой момент, форточку всегда держали открытой. Я, домашний кот, теперь был почти свободен.

Правда, периодически мужчина пытался кормить меня бутербродами. Я ел и бутерброды. Хлеб всему голова, но не для кота эта еда, не для кота. Но знаешь… очень голодный кот и хлеб есть будет, и это не шутка. Ну да, да, проговорился. Непривычно мне было жить впроголодь. Но зато как был я горд, когда впервые удалось поймать и тут же сожрать зазевавшегося воробья! Мяу!

А потом женщина вернулась. За это время у нее вырос живот, и я понял, что это значит – в доме появится маленький. Мне казалось, что теперь все будет, как и прежде – ребенок будет таскать меня за усы и за хвост, как тысячелетиями поступали человеческие детеныши, мужчина будет все так же бросать в меня тапки, а женщина – все так же гладить меня.

Но вышло иначе.

Женщина больше не возилась со мной. Она все время лежала на диване, а когда ребенок появился, меня и близко к ним не подпустили. Однажды я не смог вернуться в дом – форточка оказалась закрыта. Вот тогда-то я впервые вкусил настоящей свободы – что значит жить на улице, и дрожать от холода, и мучиться от голода, и скучать по теплому креслу и нежным рукам хозяйки. А потом…

Потом мужчина посадил меня в сумку и отвез далеко, на другой конец города. Я мог бы вернуться – коты, как и собаки, находят дорогу домой. Но не захотел. Зачем?

…Твой телефон звонит, ответь. Это он? Я так и думал. Тебе пора. Ну, я заканчиваю. Красивая мелодия, кстати.

Что я понимаю в музыке? Разве не слышала ты, как мы поем по ночам? Мы, коты, очень музыкальны. Сколько прожил, не понимаю, почему вам так не нравятся наши концерты.

И, знаешь, любой уважающий себя кот вполне мог бы написать приличный философский трактат. Что один мой собрат и сделал4. Но обычно мы не вмешиваемся в то, что нас не касается. У нас своя жизнь, кошачья. Сколько раз ты видела, как якобы спящий кот приоткрывает один зеленый глаз и этот единственный глаз внимательно, изучающе смотрит? А потом лениво закрывается, и кот якобы опять засыпает. На самом деле кот всегда настороже. Всегда наблюдает со стороны, не вмешивается ни во что, не лает, не воет, не тяфкает. Это собаки всюду лезут… слуги! Да, я отвлекся. Все-таки я философ…

Так вот, я стал дворовым котом, обжился и отвоевал себе место. Не буду об этом, зачем тебе знать подробности? Это долго и неинтересно.

А вот по соседству жила кошечка, русская голубая. Ну и характерец у нее был, скажу я тебе!

Не такой, конечно, дикий и неукротимый, как у сиамских, но тоже с норовом. Ее выводили погулять на поводке. Помню, как я фыркнул, впервые увидев такое чудо. Эка невидаль – русская голубая. Но она сразу приглянулась мне. Я – ей. В то время я был проныра! Между нами вспыхнуло чувство, которое вы, люди, называете любовью. Мы зовем это зовом души. Что, впрочем, почти одно и то же. Что коты знают об этом? О, поверь, многое. Небо наделило нас девятью жизнями, и каждую из них мы проживаем в полной мере. Я повидал всякого, не сомневайся.

Прошло не так много времени, и моя кошка принесла полдесятка котят. Правда, больше они были похожи на меня, чем на нее. Хозяев это не очень обрадовало. Вернее, совсем не обрадовало. Нескольких сразу