Коконы - Макс Кириллов

их мировой суперсекретный светило, заступник и жестокий князь биотехнологий. Буквально выскочил из кресла и устремился в коридор, успев лишь бросить на ходу: «Совещание отменяется». Спустя минуту, он уже влетел в лабораторию.

– Галя! Халат! Всем покинуть помещение! Код доступа три ноля. Всем быть наготове.

Выпалив все это, он стал медленно приоткрывать дверь в кабинет Лагунова. Осторожно, стараясь не произвести не одного звука, Груздев вошел в комнату, притворил дверь и стал приближаться к Сергею, одновременно натягивая на себя халат. Лагунов сидел в кресле и смотрел остановившимся взглядом прямо перед собой. Его зрачки были расширены настолько, что практически не оставили место для роговицы. Груздев заглянул в эти глаза и отпрянул, инстинктивно схватившись за лоб. Оправившись от болевого шока, он протиснулся за спину Лагунова и стал смотреть ему в затылок. Если бы кто мог увидеть эту сцену, то удивлению не было бы предела. В маленькой комнатке, метров десяти, за обшарпанным письменным столом сидел бледный, не дышащий человек, за его спиной нависал другой человек, склонив к затылку сидящего свою голову, и замерев в этой весьма неудобной позе. Так продолжалось около трех часов. За все это время ни Груздев, ни Лагунов не шевельнулись. Но вот что-то произошло, директор стал медленно и очень осторожно распрямляться, затем он скользящими шажками стал продвигаться к двери. Замерев на мгновение, он двумя руками взялся за ручку и плавно нажал на нее. Приоткрыв дверь, выскользнул из кабинета. Оказавшись в лаборатории, Андрей Михайлович перевел дух, присел к письменному столу и придвинул к себе телефон. Осторожно снял трубку, набрал четырехзначный номер. Трубку взяли после второго гудка.

– Слушаю!

– Тише. – шепотом проговорил Груздев.

– Слушаю, еле слышно повторил голос на другом конце провода.

– В седьмую лабораторию доставить годовалого бычка, живого, срочно.

– Насколько срочно?

– Сейчас. – ответил Груздев и положил трубку.

Директор Череповецкого комбината, Ярославль Иванович Титов, осторожно, как будто она была сделана из тончайшего стекла, положил трубку на рычаг селектора. Громко выдохнув, он тут же схватил ее снова и застучал по клавишам.

– Семенов! В седьмую лабораторию доставить годовалого бычка, живого, немедленно. Времени? Времени вообще нет!

– Захаридзе! Закрыть сектор седьмой лаборатории по коду три ноля. Немедленно!

– Лена, соедините со Столповских, немедленно. Вадим? Кажется началось, вылетай. Жду.

Спустя час в ворота комбината, практически не снижая скорости влетела машина скорой помощи. Еще через минуту, шестеро мужчин, выводили из машины бычка. Эту странность едва ли кто ни будь мог заметить. Код оцепления три ноля предусматривал полную эвакуацию всех сотрудников института и комбината в радиусе пятисот метров от лаборатории. Заведя весьма спокойного бычка в здание института, странная процессия поднялась по лестнице на второй этаж и пройдя по коридору остановилась у дверей с цифрой семь. В это же мгновение дверь приоткрылась, из нее показалась рука в белом халате в которую тут же был вложен повод и бычок, поцокивая копытами по видавшему виду паркету исчез за дверью.

Груздев, а это был действительно он, не оглядываясь на животное открыл дверь в кабинет Лагунова, завел туда бычка и вышел обратно в лабораторию, аккуратно притворив за собой дверь.

Примерно в это же время на череповецком аэродроме совершил посадку истребитель МИГ-21. Из кабины второго пилота, снимая гермошлем, стал вылезать грузный немолодой человек в прекрасно сшитом номенклатурном костюме. При его сложении это было весьма и весьма не просто. Подоспевшие техники, с уважением, но и без лишних церемоний, практически выдернули его из кабины и помогли спуститься по лестнице на бетон. Торопливо пожав руку встречающему его Титову, человек сел на заднее сиденье директорской волги, и она практически сразу рванула с места. При выезде с территории аэропорта перед Волгой появилась автомашина ГАИ, такая же пристроилась сзади. На максимально возможной скорости, кортеж устремился в сторону комбината, производя огромное количество шума сиренами и гуканьем в мегафон. Тем временем, в салоне шел неспешный разговор.

– Ну что тут у вас, Ярославль?

– Я не уверен, Вадим, но по всем признакам это то, что мы ждали.

– Какие внешние признаки?

– Состоянии глубокой комы, отсутствие какой-либо реакции на что-либо. Контактирует только Груздев на ментальном уровне, но и он ничего не понимает, лишь только может различать указания.

– И каковы указания?

– Привести годовалого бычка. Живого. И все.

– Что происходит сейчас?

– Пятнадцать минут назад доставили бычка, и Груздев получил сигнал, что в его услугах больше не нуждаются.

Спустя шестнадцать минут, кортеж остановился у входа в институт. Столовских с необыкновенной проворностью выскочил из машины и припустил вверх по лестнице. Директор комбината едва поспевал за ним. На мгновенье они остановились у дверей в лабораторию и переведя дух, медленно вошли внутрь.

Первое что бросилось им в глаза был бычок, который мирно лежал на полу и смотрел на вошедших. В углу помещения, прямо на полу сидели Лагунов и Груздев. Они курили и увлеченно беседовали. Заметив вошедших, вскочили и радостно улыбаясь направились на встречу.

– Что? «Что?» – нетерпеливо спросили вошедшие.

– Кокон! – весело смеясь и переглядываясь, в один голос крикнули Груздев с Лагуновым.

– Ну и что это за зверь такой, кокон ваш? – тоже начав улыбаться спросил Столповских.

– Да вот такой кокон, Вадим Михайлович. Самый обыкновенный, кокон вульгарис. – еще громче смеясь, радостно пояснял Сергей.

– ???

– Видите ли, многоуважаемые – начал Лагунов. Происходит какая ни будь катастрофа. Пожар, землетрясение, авария. Биококон, если он у вас, разумеется, есть, мгновенно обволакивает вас и защищает. Причем, будет защищать и питать энергией столько, сколько понадобиться для восстановления подходящей внешней среды. Хоть год, хоть тысячу лет, хоть миллионы. Без старения и прочих необратимых процессов. Это как остановившееся время для одного человека. Для всего вокруг время идет, а для кокона все эти тысячелетия меньше мгновения. Понимаете? Ну как же? Это ведь элементарно. Вот смотрите, я сейчас нарисую.

Сказав это, Лагунов сделал шаг к доске. Вдруг он оглянулся на присутствующих, беспомощно улыбнулся, взмахнул руками и рухнул на пол. Первым очнулся Груздев и бросился к телефону. Столповских склонился над ученым и уже рвал на груди рубаху. Директор побежал к раковине в углу помещения, на ходу схватив со стола какую-то лабораторную емкость. Через три минуты, в комнату влетела бригада реаниматологов. Оттеснив руководство, принялись за дело. Столповских жестом показал Груздеву и Титову на дверь. Троица незаметно удалилась в кабинет Лагунова. Плотно прикрыв за собой дверь, Столповских внимательно посмотрел на присутствующих и произнес:

– Не из какой комы его врачи не выведут. Это ежу понятно. Для биомедиума, сам процесс создания не страшен и сил больших