Часовой: на страже Севера - Максим Шторм

Я не знал, способны ли ему повредить мушкетные пули или же стрелы, угоди они в его бельма, но что-то мне подсказывало, что почти добрый метр острой стали ему точно не придётся по нраву.

Зацепившись, как следует, я поудобнее перехватил меч, чуть откинулся назад и в сторону, удерживаясь на макушке взбешенного моими действиями монстра, и со всего маху вонзил клинок в его левый, отливающий черным стеклом выпуклый глаз. И не просто вонзил, а вложил в удар всю силу, одним резким отточенным движение. Вбивая ему в голову клинок практически на всю длину, уперев крестообразную гарду в обрамлявшие глазницу роговые наросты. Изнутри содержимое черепа огромной твари оказалось очень мягким и податливым. Меч даже не встретил сопротивления. Глаз существа лопнул, как гнилая виноградина, а монстр, вытянувшись как камышина, едва не взвился в воздух и, раззявив пуще прежнего кошмарную пасть, издал продолжительный, полный нестерпимой боли и злости вопль, от которого я чуть не оглох.

Будь мой меч подлиннее, как двуручник, даю гарантию, что пробил бы верхнюю часть башки монстра насквозь и острие выскочило бы из второй глазницы. Но и так получилось лучше некуда. Из-под уродливой твари будто выбили опору. Она еще ревела, но уже как-то неуверенно. В каком-то ломаном, дёрганом движении землеройка нагнулась и пошатнулась вправо, влево, растерянно крутя головогрудью. И бессильно щёлкая двойным рядом зубов. Ее зазубренные лапы повисли как плети. А половина мохнатых ножек вдруг подломилась и монстр тяжело грохнулся оземь, вновь вызвав что-то навроде миниатюрного землетрясения. Я только и успел что клацнуть челюстями, крепко держась одной рукой за залитую зловонной жижей рукоять меча, а второй за хитиновый нарост. Длинный сегментный хвост нервно забился, как выброшенная на лёд рыбина. Но туловище уже отказывалось служить, и гигант распростёрся на земле неподвижным кулем.

Его пасть наконец сомкнулась, из бездонной глотки потоком чёрной дымящейся жижи хлынула кровь. Второй глаз медленно закрылся и тварь замерла. И только хвост да несколько пар задних лап продолжали судорожно сокращаться, словно еще не понимая, что их хозяин издох.

Я спрыгнул с поверженного чудища и потянул меч из глазницы. На мои сапоги ливанул еще один поток вонючей мерзости, но я уже не обращал на такие мелочи внимания. С мечом наголо я уже бежал в самую гущу схватки между кленовцами и лающими как гиены гулями. Наверно, мое появление на сцене было уже ненужным актом. Я только и успел, что развалить надвое одного из последних людоедов, который, припадая на раненую ногу, вереща, пытался вцепиться мощными челюстями в бедро ближайшего ко мне селянина. А тот, самозабвенно на пару с соседом заколачивая в землю топорами уже бездыханную тварь, ничего вокруг себя не замечал.

Переступив через плюхнувшиеся мне под ноги половинки тощего жилистого тела, я осмотрелся. Битва закончилась. На моих глазах староста деревни раскроил лысую башку последнего гуля своим коротким мечом-тесаком и, торжествующе взревев, вскинул окровавленный меч в небо. Оставшиеся на ногах люди поддержали его дружным кличем. Игнат, отдуваясь, вытирал свой клинок о какую-то тряпку. Подбежав ко мне, он цепко меня оглядел и, посмотрев в сторону темнеющей неподалёку исполинской туши затихшей землеройки, покачал головой:

— Э-э-э… Алёшка, ты в следующий раз, когда такие хитромудрые планы составлять будешь, хоть предупреждай, лады? А то как-то нехорошо получается. И мне не даёшь на деле сосредоточиться и сам там не пойми чем занимаешься!

— Я тоже рад, что ты остался в живых, дядя Игнат, — ухмыльнулся я, хлопая его по плечу. Управляющий, усмехнувшись в бороду, шутливо ткнул меня в живот.

— Ну ты-то сильно нос не задирай, пострел… Хотя, конечно, да… Такого колосса завалить, да ещё простым мечом…

Пожав плечами, я скривился. Напряжение боя стало потихоньку отпускать. Заныли от перенесённых нагрузок мышцы. Ну, да это все ерунда. Пара часов отдыха и мое тело даже не вспомнит обо всех акробатических трюках, что я недавно тут выдавал… К нам с Игнатом важной походкой подошёл Панас. Его широченное мясистое лицо было забрызгано дурно пахнущей монстрячей кровью.

— Вот и справились то, а, господа хорошие? И ужо не в первый раз справляемся, — староста несколько самодовольно осмотрелся. Увидев порушенные землеройкой постройки, досадливо поморщился. — Да, начудили тут нам твари, начудили. Никогда ещё посреди деревни не приходилось за мечи браться!

Игнат, засовывая вытертый клинок в ножны, сказал:

— Никогда… Нечисть то умнеет и умнеет, а Алексей? Кто бы мог предугадать, что они на такую хитрость способны…

Я же вспоминал прорытые в лесистых горах туннели. Представил себе чудовище наподобие того, что уложил, только раз в пять крупнее, и покрылся холодным потом. Ха-ха. Невесёлая картина вырисовывается. Ведьмины твари ищут новые способы проникновения на наши территории. И похоже, успешно. Староста же продолжал похваляться.

— И без Часовых управились, скажешь нет, а, Игнат? Когда еще корабль прилетит, а мы то уж и отбились. Да и людёв с живностью явно поспешили выводить… Сколько хлопот то теперь!

Повернувшись к Панаму, я громко, так, чтоб услышали и остальные приходящие в себя после драки люди, сказал:

— И на второй раз и на третий я бы отдал точно такие распоряжения. Вы встретили чудищ грудь в грудь, худо-бедно вооружённые и готовые. А теперь представь, что было бы, выберись эта свора из-под земли ночью, когда вы все спали бы! Думаешь, дозорные со сторожевых башенок, которые смотрят исключительно наружу, успели бы чего заметить? А когда бы тревогу забили и поздно было бы! Те же гули разбежались бы по всей деревне. А вон тот уродливый жирдяй? А эта каракатица, что я ухандокал⁈ Скажи спасибо, что тварей оказалось не так уж и много. Скорее всего это пробный разведотряд… Если дальше не поубавишь своей самоуверенности, Панас, рано или поздно в Кленовку придёт беда. А рядом не окажется никого, кто бы смог вовремя помочь. Запомни мои слова, дважды повторять не буду. Я понятно объясняю?

Излишне крикливый, шумный, любящий похвалиться староста все же последним дураком не был. От моего холодного тона он поёжился, а бросив взгляд на мою огромную, залитую кровью чудовищ фигуру, быстро прикусил язык.

— Да понятно, понятно, Алексей Саныч, нешто не понятного тут… Сморозил я дурость, как пить дать сморозил. Старею ужо…

Игнат звучно лупанул огромной ручищей старосту по спине, от души, не сдерживая сил, отчего бедный Панас, едва не клюнув носом, вздрогнул всем дородным телом.

— А вот наматывай на свой седой ус, заплесневелый ты