Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Уррх… — самка встряхнула головой. — Учить сложно, да. Мы уйдём. Будем ждать. Много их? И все — на тебе?

Кто-то из филков снова выглянул из ангара. Вепуат с сердитым шипением втянул его обратно и сам высунулся за дверь.

— Гедимин, ты надолго?

— Уррх… — самка нехотя отступила от двери. — Мы уходим. Эджерех, говори! Или мне сказать?

Джагул со свёртком сердито зарычал и шагнул к Гедимину.

— Смотри.

Из раскрашенной шкуры торчали костяные мундштуки и рукоятки.

…Трубку свернули из тонкого рэссенового листа, скрутив вокруг прута или кости, неровную кромку приклепали с края да так и оставили, засунув под костяное кольцо. Воронку и внешнюю часть попытались даже зашлифовать — крупных вмятин и царапин на ней не было. «Вдвое толще, чем мои… а вообще — хороший тонкий лист у них выходит,» — думал Гедимин, разглядывая синий металл. Прямо на нём, чуть ниже мундштука, виднелись грубо нацарапанные значки — и сармат мигнул, опознав в одном из них символ радиационной опасности. Теми же царапинами были отмечены кованые штыри и щипцы; почему-то символы наносились прямо на металл, даже там, где проще было бы вырезать их на костяной рукоятке.

— Инструмент рабочий, — сдержанно признал Гедимин, тронув когтем заклёпанный шов. — Хотя можно было бы…

— Что говорит Пламя? — перебил его Джагул-кузнец, мотнув головой на «запад». — Не гневается?

Гедимин мигнул.

— Ничего не говорит, — честно ответил он, потрогав висок; щупальца хранителя, и правда, ничем о себе не напоминали. — Значит, не против.

Урджен, прислушивающийся к разговору, шумно вздохнул, и в его груди зарокотало.

— Хочешь, я благословлю эти штуки? — спросил Гедимин, растерянно глядя на Джагулов. От него явно чего-то хотели, но чего именно?

Урджен тряхнул гривой и, отобрав у кузнеца шкуру-обёртку, накинул её на инструменты и сгрёб их в охапку.

— Это Геджер! Его слова. Слов Пламени мы не слышали. Вот и не зли его. Геджер сказал — это годится для работы.

— Проверим, — рыкнула самка. — Пока младшие учатся…

Она всё высматривала что-то за спиной Гедимина, хотя Вепуат давно закрыл дверь изнутри. Урджен с недовольным рычанием дёрнул её к выходу. Она отмахнулась растопыренными когтями и вскинула взгляд на Гедимина.

— Непонятно. У вас гривы нет. Ушей нет. А вот ты учишь — и что делать?

Гедимин мигнул.

— Уши есть. А грива в учёбе зачем?

— Объяснять, — самка широким жестом сгребла что-то невидимое и с размаху ткнула в землю. — Не, ну а как? Непонятно.

…Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Вот как, значит, у Джагулов проходит обучение… — пробормотал он, качая на ладони моток неровной серебристой проволоки. Проволока у филков получалась так себе, зато они ловко наматывали её петлями на три штырька — где-то уже научились.

— Они нормально учатся, — буркнул Гедимин, машинально потирая предплечье — на секунду представилось, как он берёт Атайра за гриву — ещё там, у полыньи — и тыкает носом в окровавленную рукавицу, пока Вепуат вводит антидот. «Может, не пришлось бы ему лежать пластом до утра…»

— Они — это филки или Джагулы? — Вепуат с ухмылкой спрятал проволоку в нишу в стене и подобрал с поддона тонкие неровные пластинки металла. Каждая была отмечена криво выбитыми инициалами.

— Надо бы заготовить простых шаблонов для чеканки, — вслух подумал сармат. — Неплохо у них выходит.

— И у них наконец будут именные жетоны? — Гедимин невесело усмехнулся. «Всё равно буду путать. Слишком много всех. И всего. Кто-то вроде бы делал жетоны. Видимо, на всех не хватило.»

36 день Земли, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Зайди к Кенену, — велел Айзек, спустившись в бункер.

— Чего опять? — Гедимин настороженно сощурился.

— Сверите дозиметры, — буркнул Айзек. — Быстро и мирно. Или вам минуты хватит, чтобы сцепиться?

…Гедимин убрал ладонь с металлической пластины. Стрелка указателя не шевельнулась. Сармат заслонил ладонью колбу часов, оставив пластину снаружи — цифры на экране замелькали, стрелка ушла в сторону.

— Заражение ни при чём, — сказал Гедимин, втягивая «щупы» дозиметра в корпус. — Фонят часы. И мои, с костяным пеплом, тоже.

Кенен Гварза поднёс руку к респиратору, но, опомнившись, резко её отдёрнул.

— Фон усиливается скачком каждые четырнадцать дней…

«В день Земли,» — Гедимин покосился на передатчик, «работающий» здесь то часами, то календарём. «Как и в прошлый раз. И, действительно, скачком. Как-то всё это должно объясняться…»

— Версии есть? — видимо, о том же подумал и Гварза. Гедимин качнул головой.

…Дверь душевой была открыта. Филки вытаскивали за порог бочки с водой и грузили их на волокушу. Гедимин машинально поправил криво закреплённый трос и под сердитое шипение со всех сторон пошёл к запасному входу. Кто-то из филков пробормотал вслед что-то про амбала и «мог бы и помочь».

…Посреди душевой вокруг бочонка сгрудились тринадцать филков. Вепуат стоял рядом, что-то размешивая в воде.

— Ну вот, — он вынул палку из бочонка, заглянул в воду и довольно хмыкнул. — Теперь — пускай растворяется.

— И долго? — филк потыкал палкой в дно бочонка. Гедимин, заглянув поверх голов, увидел только мутную воду.

— Не знаю, — ответил Вепуат. — Надо смотреть. В любом случае — утром будет не до неё. А к вечеру должна отстояться.

Филки переглянулись.

— Ты раньше так делал? — хмуро спросил один из них. Вепуат пожал плечами, и его крылья развернулись, заставив филков шарахнуться. Кто-то сердито зашипел — видимо, зацепило.

— Мы тут мало что знаем, — спокойно сказал Вепуат. — И о глине тоже. Пускай стоит. Как закончатся стрельбы, можете прийти и потыкать палочкой. Если взвесь со дна взовьётся тучей — готово.