Почему Я? Часть 2 - Владимир Германович Корешков

своим сподвижникам, – у меня тяжелые известия для вас: Первое – мы обезглавлены, по сообщениям наших лазутчиков, врагу удалось обманом захватить Сталексия. Сейчас он находится в тюрьме в Сейноре и ожидает казни. Второе – Солнцеликий выставил против нас пять легионов, они двигаются в нашу сторону, баталии не миновать. Жду ваших предложений.

На некоторое время наступила тягостная тишина.

– Нам нужен новый вождь, – высказался Торсий, – который поведет нас в бой. Под его руководством мы разобьем легионы Солнцеликого, путь в столицу будет открыт, и мы сможем спасти Сталексия.

– Да, это так. Верно, – подержали его все присутствующие, переглядываясь.

Юкиан откашлялся в кулак.

– Я предлагаю выбрать на пост временно исполняющего обязанности президента Алтону.

Та подняла на него недоуменный взгляд.

– О чем ты говоришь, Юкиан? Я всего лишь женщина.

– Ты не просто женщина – ты его подруга, соратник, человек, с которым он больше всего общался, и только ты точно знаешь в случае гибели Сталексия, как нам построить то государство, о котором мы все мечтаем и ради которого восстали. А еще ты образованная и ни за что не предашь наше дело. Не знаю, как остальные, но лично я готов присягнуть на верность тебе, – и встал на одно колено.

– Я тоже, – сказал Торсий и, следующим склонив голову, опустился на колено.

После недолгого раздумья остальные военачальники тоже преклонили свои колени.

– Ну что же, Алтона, выбор сделан. Веди нас в бой.

Ранним утром взошедшее солнце осветило большое ровное поле, на котором уже выстроились готовые к смертельной битве две противоборствующие армии – легионы Солнцеликого были построены ровными, как по линеечке, ромбами, ощетинившимися копьями, закрытыми, словно черепашьими панцирями, высокими щитами, поблескивая острыми набалдашниками шлемов, представляли собой внушительное зрелище. Армия ремесленников и крестьян была экипирована более разношерстно – у кого-то мечи, у кого-то копья, у кого-то багры. Один держит в руках круглый щит, другой прямоугольный, но отсутствие единой амуниции не делало ее менее убедительной и грозной. Воины также подтянуты и дисциплинированы, да и численностью превышала раза в три.

Неизвестно откуда дувший порывистый ветер развевал цветные шарфы на шеях бывших рабов, и от этого их, казалось, было еще больше. Впереди своих войск на конях сидели Алтона, Юкиан и Торсий.

– Ну что, окропим рассвет красненьким? – вытаскивая меч из ножен, обратился Юкиан к Алтоне и Торсию.

– Погоди, – остановила его Алтона. – Я хочу поговорить с легионерами.

Выехав чуть вперед, она, гарцуя на своем коне, обратилась к противнику:

– Славные воины, послушайте меня. Мы не хотим лишний крови – ни вашей, ни нашей. Она и так благодаря императору и его своре бесящихся с жиру вороватых подонков, именуемых парламентариями, ручьями льется на землях Лукренона. Прежде чем вступить в бой, хорошенько подумайте, за чьи интересы вы сегодня будете умирать. Не за интересы народа Лукренона – это точно. Потому что народ Лукренона, его лучшие сыны и дочери, сейчас вот тут, перед вами. Многих из вас, кто постарше, давно ждут семьи. Ваши жены соскучились, им тяжело без опоры, без своих любимых мужчин. Неужели вы хотите оставить своих детей сиротами, а жен и матерей – вдовами, чтобы они оплакивали вас до конца жизни? И о них больше никто не побеспокоится, им не на кого будет опереться, они никому не будут нужны, а когда у ваших родных закончатся деньги и они не смогут заплатить все подати и налоги, которые растут в империи по распоряжению Солнцеликого как на дрожжах, об этом вы знаете не хуже меня, тогда ваши жены и дети окажутся в рабстве. Вы такой доли хотите для них? А те среди вас, кто еще не испытал женских ласк и после сегодняшний кровавой сечи сгинув непонятно за какие идеалы, никогда не испытают сладости любви, их мертвая плоть сгниет, а Солнцеликий даже не вспомнит о вас, будет так же жрать и пить на своих бесстыдных пирах.

Кто-то из стана противника пустил стрелу. Она пролетела так близко, что оперение обожгло щеку Алтоны. Алтона даже не шевельнулась, продолжая сидеть в седле, гордо расправив плечи.

– Ты кто такая, чтобы разговаривать с нами? – раздался крик из ровного строя легионеров.

– Звать меня Алтона. Народ Лукренона в отсутствие легитимно избранного президента доверил мне занять его должность и повести их за собой к лучшей жизни. Я являюсь единственной и законной супругой нашего вождя Сталексия, человека, указавшего путь всем жителям Юпиния без исключения, носящей под сердцем его ребенка и желающей, чтобы мой ребенок, как и все остальные дети нашей земли, выросли в свободном и справедливом мире. Наверняка кто-то из вас помнит Сталексия, этого достойного, мудрого, справедливого, мужественного человека. Он был командиром четвертой когорты одиннадцатого Лукренонского легиона под руководством генерала Граудаса, участвуя в жестокой битве при Тахо, Сталексий, также как и его солдаты, приготовился к смерти, но тут к нему с небес спустился ангел – посланник божий. Он спас Сталексию жизнь и поведал десять заповедей, – Алтона громко, внятно и четко процитировала их. – Ангел объяснил Сталексию, – продолжила она, – что так, как мы живем, жить дальше нельзя – это богопротивно. Нам надо менять этот мир, это общество. Мы, народ Лукренона, стоящие здесь, готовы менять и умереть ради лучшей доли для всех нас. Солдаты, я не умаляю вашу храбрость и знаю – вы тоже готовы умереть, я не предлагаю вам сдаться. Я предлагаю – становитесь под наши знамена. Лучше умереть за свой народ, за свои семьи, чем за прогнивший насквозь режим императора и его личные интересы.

Над полем повисла тишина. Нарушали ее только птицы, гоняясь друг за другом, жизнерадостно чирикали высоко в облаках.

Вдруг легионы разом опустили копья, воткнув наконечники в землю, и откинули щиты. Со стороны революционной армии раздалось мощное скандирование:

– Сталексий! Сталексий!

Легионы подхватили имя теперь уже и ими признанного вождя. Оно, как гигантский валун, гоняемый ветром, громогласно перекатывалось по всему полю.

Вот так, не пролив ни единой капли крови, Алтоне удалось открыть путь на Сейнору.

Надо ли говорить, что ее авторитет после этого вырос до небес?

***

Я сидел в сырой холодной камере подземелья на полусгнившей охапке соломы, и меня бил озноб. Только что от меня ушла Светка в сопровождении своей личной охраны. Она была кратка:

– Хочешь жить, Олежек? – приторно улыбаясь, поинтересовалась она.

Я ничего не ответил.

– По глазам вижу, что хочешь. Короче, милый, расклад такой – завтра прилюдно ты отрекаешься от всего, что ты там «надекларировал» – человек человеку брат и друг, не убий,