Фантастика 2025-185 - Дмитрий Львович Казаков

— Эй! — рыкнул он, различив скорчившуюся подле развалин маленькую фигурку. — Иди сюда!

Хайк осторожно приблизился, ожидая ослепляющего удара или чего-нибудь похуже, но Трубогиб миролюбиво спросил:

— Жрать хочешь?

Мальчишка сглотнул слюну и молча кивнул, опасливо косясь на мрачные фигуры, скучковавшиеся у костра, — еду в Трущобе не предлагают за просто так.

— Хочешь… — протянул Трубогиб, разглядывая Хайка. — Но жратву надо заработать! Что ты умеешь? Может, тачку угнать или кассу обчистить, а?

Сидевшие у костра заржали, но вожак движением бровей заставил их умолкнуть.

— Что молчишь? — снова спросил он. — Или ты не слышал вопрос?

Хайк почувствовал нотку раздражения в голосе «короля свалки», и инстинктивно понимая, что благодушие Трубогиба очень быстро может смениться вспышкой дикой необузданной ярости, выдавил:

— Я… Я могу сказать, какие у тебя карты, — и дёрнул головой, указывая на засаленные лохмотья, которые можно было назвать картами только при наличии богатой фантазии.

Брови Трубогиба недоумённо приподнялись — он ведь держал карты рубашкой наружу, — а Хайк торопливо перечислил:

— Семь пик, туз червей, бубновая дама и… этот… король крестоносец.

— Король треф, — машинально поправил его вожак, не скрывая удивления. — А ну-ка…

Он взял колоду, перемешал её, разложил карты веером на листе железа, заменявшем игрокам ломберный стол, и скомандовал:

— Перечисляй!

Когда Хайк без запинки назвал два десятка карт, кто-то из трущобников обронил:

— Босс, да этот сопляк из особенных! Он может быть полезным…

— Засунь свой совет себе в задницу! — незамедлительно отреагировал Трубогиб, блюдя свой непререкаемый авторитет. — Сам знаю! Садись, — жёстко велел он Хайку и протянул ему открытую банку с мясными консервами. — Жри!

С этого всё и началось. Трубогибу следовало отдать должное — чутьё на незаурядных и полезных людей у него было отменное. Под его защитой Хайк не боялся никого и ничего, да и жилось ему тепло и сытно: в предместье, на границе свалки и города, у вожака имелась тайная комфортабельная берлога с горячей водой, электричеством и прочими благами цивилизации — вплоть до компьютера с выходом в Сеть. А имидж оборванца, почти ничем не отличающегося от всех прочих жителей Трущобы, «король» поддерживал сознательно, руководствуясь первобытным инстинктом и приобретённым в жизненных передрягах знанием психологии толпы. Его прозвали Трубогибом за чудовищную силу — на глазах восхищённых «подданных» он завязывал узлом водопроводные трубы, — но этот гориллоподобный мужик обладал и теми качествами, благодаря которым люди во все века выходили в вожди — в первую очередь умением видеть дальше других и подчинять этих других своей воле.

Появились у Хайка и недоброжелатели, завидовавшие «щенку-полукровке», как они его за глаза называли, но эти типы осмеливались только скулить вполголоса — Трубогиб был беспощаден и скор на расправу.

Однако за сладкую жизнь приходилось платить. Поначалу Хайк опасался, что вожак сделает из него постельную игрушку, но к счастью, Трубогиб оказался совсем не склонным к противоестественным сексуальным забавам. Его интересовали способности мальчишки и то, как эти способности можно использовать. Хайк и сам не знал толком, что ему доступно, и Трубогиб с неожиданным терпением устроил ему целую вереницу тестов, дотошно выясняя пределы возможностей маленького уникума. И вожак добился своего — Хайк не умел проходить сквозь стены или заводить двигатели машин без ключа зажигания или замыкания накоротко нужных проводов, зато он видел содержимое чемоданов и бумажников и мог с одного взгляда определить, сколько наличности находится в ящичках кассового аппарата в какой-нибудь захудалой лавочке.

Трубогиб стал брать свой «живой рентген» с собой на дело, тщательно оберегая Хайка от любых ненужных случайностей. Например, при каждом выходе в город он придирчиво следил за тем, чтобы одежда мальчика соответствовала городским стандартам и ни в коем случае не вызывала у окружающих никаких ассоциаций с грязными обитателями свалки. «Король» относился к своему приобретению точно так же, как хороший хозяин относится к ценной охотничьей собаке — кормил, заботился, но при этом требовал неукоснительного выполнения того, для чего эта собака и предназначалась.

Так продолжалось несколько лет. Хайк рос, и у него пробуждались новые способности. Когда Трубогиб заметил, что мальчишка может при определённых условиях воздействовать на сознание людей, он тут же понял: использовать Хайка только для того, чтобы наводить на владельца толстого кошелька карманников, так же расточительно, как использовать крупные купюры вместо обёрточной бумаги. А когда вожак приобрёл в ювелирном магазине дорогое ожерелье, расплатившись за него несколькими старыми билетами на подземку (после того, как Хайк всего пару секунд пристально смотрел на продавца), Трубогиб задумал большое дело — с тем, чтобы раз и навсегда круто изменить свою жизнь.

— Слушай меня внимательно, — сказал он Хайку. — Трущоба — это самый край. Дальше — только могила. Но выбраться со свалки можно, если ты сумеешь зубами вырвать из чужой глотки жирный кусок — такой, который ты будешь жевать потом много лет. И плевать, если для этого придётся перешагивать через кровь — это самая дешёвая жижа в этом мире. А с тобой, — добавил «король», заметив испуг в глазах подростка, — мы обтяпаем это и без крови. Не надо ничего отбирать — сами отдадут. И мы, сынок, уедём далеко отсюда, за океан — когда у человека много денег, ему всё доступно.

При всех своих достоинствах Трубогиб оставался грубым животным, для которого титул «короля свалки» — это наибольшее, чего он может достичь. Вожак мыслил просто и задумал захватить автофургон, перевозящий деньги. Он рассчитывал обойтись без стрельбы и шума — зачем, когда под рукой Хайк с его чудесными способностями? — но на всякий случай решил взять с собой на операцию нескольких крепких парней, абсолютно не умеющих размышлять, зато приученных чётко выполнять приказы и без колебаний пускать в ход оружие.

Однако ни Хайк, ни сам Трубогиб ещё не знали, что серия преступлений, совершённых в городе при загадочных обстоятельствах, уже привлекла внимание — причём отнюдь не полицейских, а куда более могущественных и опасных людей. Хайк узнал об этом много позже, оказавшись в Приюте, а Трубогибу так и не суждено было узнать.

В тот день Хайк с самого утра почуял недоброе — некий запах опасности, неуловимо витавший в воздухе. Что-то было не так, словно где-то поблизости затаилось нечто, следящее за шайкой Трубогиба очень внимательно и ждущее подходящего момента. Но Хайк неважно себя чувствовал, счёл это ощущение следствием недомогания и решил ничего не говорить вожаку — несмотря на всё расположение «короля» к приёмышу, запросто можно было нарваться на неприятность. Трубогиб не терпел, когда кто-то пытался отлынивать от дел, задуманных вожаком, и здесь исключений не было ни