Пересмешник на рассвете. Книга 2 - Дмитрий Геннадьевич Колодан

– Вы не спите? – спросил Вильгельм, останавливаясь на пороге.

– Нет, – ответил Макс и, чуть помедлив, добавил: – Надеюсь.

Это было важное уточнение.

– А они… – Вильгельм посмотрел на кровать, на которую они переложили девушку со сломанной рукой, и на юношу, которому на кровати места не нашлось, и потому его устроили на полу.

– А они – спят, – ответил Макс. – Всё еще спят.

Вильгельм кивнул. Едва ли он рассчитывал на другой ответ. Девушка не проснулась, даже когда Макс, сведущий в таких делах, накладывал ей шину на руку, ни когда они несли ее в номер майора.

– Спят и видят сны… – сказал Макс, глядя на удивительно спокойное и безмятежное лицо девушки.

Вильгельм поморщился. Он прошел в комнату, огляделся, выискивая, куда бы сесть, но ничего не нашел и остался стоять посредине, растерянный и неприкаянный.

– А я вас знаю, – неожиданно сказал он.

– В самом деле? Что-то не припоминаю. Мы раньше встречались?

– Нет, нет, – замотал головой Вильгельм. – Я был на вашем шоу – давно, я тогда только в школу пошел, но запомнил на всю жизнь. Это было что-то невероятное!

– В самом деле? Благодарю. – Было время, когда майор Хенкель искал и славы, и признания, но сейчас, встретив поклонника, он вдруг понял, что ничего не чувствует. Если бы Вильгельм сказал, что видел, как Макс ходил в булочную, это бы и то зацепило его сильнее.

– Это было в Шербурге, вы там две недели выступали. – Вильгельм пустился в воспоминания. – И я не пропустил ни одного шоу, представляете?

– Хм… Вполне. Я тоже.

Некоторое время Вильгельм смотрел на него в недоумении, но потом до него дошло, что это шутка, и он усмехнулся.

– Потратил на билеты все карманные деньги, – поделился он. – Разбил копилку – спустил все, что насобирал на велосипед, а под конец даже залез в отцовский карман и стянул десятку. Разумеется, все вскрылось в тот же день, и мне влетело так, что потом неделю мог спать только на животе. Но знаете что?

– Что?

Вильгельму все же удалось если не разбудить увядшее тщеславие, то хотя бы заинтриговать его.

– Я ни на секунду не пожалел о том, что сделал. И сейчас не жалею.

– Даже не знаю, что сказать, – признался Макс. – Вроде вы совершили не самый хороший поступок, но не могу вас осуждать.

– Да что уж там, – усмехнулся Вильгельм. – Когда это было… К тому же шрамы затягиваются, а мечта остается. Я до сих пор помню вашу… напарницу? ассистентку? Ну, девушку с белыми волосами, которая делала эти невероятные трюки…

Макс напрягся.

– Ассистентку, – сказал он. – Хотя правильнее сказать, что это я был ее ассистентом, а она – звездой шоу.

Вильгельм рассеянно кивнул.

– Я помню, что был влюблен в нее по уши, – признался он. – Сколько лет мне тогда было? Семь? Восемь? А, неважно…

– Денизу все любили, – согласился Макс. – Ее нельзя было не любить.

– Так и есть, – сказал Вильгельм. – Она была как ангел, только самый настоящий, живой. А то, как она выполняла трюки, уму непостижимо! Кстати, именно из-за нее я впервые в жизни подрался. С соседским мальчишкой, ему она тоже нравилась, вот мы и поспорили, кто на ней женится, когда мы вырастем. По-настоящему подрались, до разбитых носов.

– Это что же? Получается, из-за нас вы пострадали дважды?

– Получается так, – не стал спорить Вильгельм.

Повисла неловкая пауза. Макс не хотел продолжения этой беседы, но Вильгельм этого не понимал, погрузившись в детские воспоминания. Он смотрел на светлое пятно на обоях с таким выражением лица, будто каким-то образом смог увидеть афишу, которая висела здесь раньше. Макс терпеливо ждал. Наконец, Вильгельм заговорил:

– Когда я прочитал в газете о ее гибели, то рыдал три ночи кряду. Такой ужасный несчастный случай! Мне казалось… Я думал, что такое просто не могло случиться. С кем угодно, но только не с ней.

«Несчастный случай?!» — захотел закричать Макс. То, что случилось с Денизой, не несчастный случай. То, что случилось – худшее из всех возможных предательств, – она сделала сама. Но он промолчал. Возможно, потому, что понимал, что никаких слов не хватит, чтобы передать боль его сердца. Да и зачем? Этот мальчишка все равно ничего не поймет. Для него Дениза никогда не была реальным человеком, только образом, мечтой – прекрасной, светлой, но недостижимой.

Макс надеялся, что на этом тема будет закрыта. В конце концов, о чем тут еще можно говорить? Но, к его удивлению, Вильгельм продолжил.

– Она мне потом снилась, – сказал он. – В детстве – часто, потом, конечно, реже, но тоже случалось… Странные это были сны.

– Странные? – переспросил Макс. – И чем именно?

– Ну, как сказать. – Вильгельм несколько смутился. – Понимаете, я же видел ее только издалека, на представлениях. Логично было бы, чтобы именно так она мне и снилась?

– Наверное, – пожал плечами Макс. – Не знаю… Но она снилась вам не так?

Он поморщился. Слишком уж живо представил, как именно могла сниться Дениза. И одно дело – вспоминать о ее изменах, а совсем другое – думать о том, что она продолжает это делать даже спустя столько лет после своей смерти. Это как сдирать корку со старой, уже затянувшейся раны и делать это раскаленным докрасна гвоздем.

Вильгельм, видимо, догадался о его мыслях и густо покраснел.

– О нет! Нет-нет, ничего такого… Обычно, не знаю, можно ли использовать это слово применительно ко снам, так вот, обычно мы с ней едим.

– Едите? – Макс удивился. – В каком смысле?

– Да в прямом, – развел руками Вильгельм. – Иногда мы завтракаем в кафе, которого я никогда прежде не видел, в другой раз это пикник на природе, или, например, мы сидим на кухне дома, в котором я вырос и…

– Едите? – Макс печально усмехнулся. – Ну что ж. Денни всегда была не прочь заморить червячка. Никогда не отказывала себе в этом удовольствии.

Он мог бы сказать, что Дениза вообще не отказывала себе в удовольствиях, но промолчал.

– Да, а еще мы разговариваем… Правда, никогда не получалось запомнить, о чем именно. – Вильгельм вздохнул. – Вроде бы о важных вещах, но стоит открыть глаза – и все, ничего не помню. Как корова языком слизала – даже обидно.

– Бывает, – посочувствовал Макс. – Я тоже никогда не запоминаю сны.

О том, что до сегодняшнего дня он уже много лет не видел снов, Макс говорить не стал. Да и к чему все это?

– Хотя нет, – Вильгельм почесал нос, – кое-что я все-таки запомнил. Дурацкую фразочку,