Пересмешник на рассвете. Книга 2 - Дмитрий Геннадьевич Колодан

Впереди раздался короткий свист, и Сильвия схватил Хавьера за локоть, выдернув из мира сладких крестьянских грез.

– Соберись, Пачкуля, мы уже близко.

– А?

Вместо ответа Сильвия махнул рукой. Пятно света, все это время плясавшее вдалеке, остановилось и теперь увеличивалось с каждым шагом. Из темноты проступили силуэты их спутников и послышались приглушенные голоса, искаженные эхом подземелий: слов не разобрать, кто говорит – непонятно. Почему-то Хавьер напрягся и покрепче прижал к груди злосчастный чемодан, словно бы кто-то порывался его отобрать, хотя случись такое на самом деле – отдал бы не задумываясь.

Когда они подошли ближе, выяснилось, что вся компания собралась у высокой двери, обитой ржавым листовым железом.

– Ага! – нетерпеливо сказала Тереза. – Явились, наконец. Тогда можно начинать.

Она ударила по двери тяжелым башмаком, и та отозвалась гулким лязгом.

– А куда ведет эта дверь? – спросил Хавьер.

– Должна – в угольный погреб больницы, – ответила Тереза. – Тут все насквозь проржавело, ее, наверное, уже лет сто не открывали. Но мы подготовились.

Она указала на два толстых лома, прислоненных к стене.

– Придется попотеть, но теперь, когда у нас достаточно людей, должно получиться.

Хавьер, который терпеть не мог любой физический труд, скуксился.

– А может, лучше ее того… – Он постучал по крышке чемодана.

Тереза посмотрела на него как на идиота.

– Ты, Пачкуля, может, и самоубийца, но я – нет. Хочешь, чтобы нас завалило? Или разорвало на кусочки?

– Что? Нет! Нет конечно. – Хавьер вздрогнул, вдруг осознав, что бомба, которую все это время он прижимал к груди, как возлюбленную, и в самом деле опасная штучка. Он едва удержался от того, чтобы отбросить чемодан подальше, но вовремя сообразил: проклятое наследство могло сдетонировать от чего угодно. Вот чего на самом деле нужно было опасаться, а не каких-то там заблудившихся тигров.

Очень осторожно он поставил чемодан у стены и на цыпочках отошел в сторону. Тереза посмотрела на бомбу завистливым взглядом, однако приближаться не стала.

Тем временем Флип поднял лом, то же самое сделал и Сильвия, и они стояли теперь, похожие на парочку вооруженных копьями туземцев, не представляя, что делать дальше. Пришлось Терезе брать дело в свои руки и отдавать распоряжения. Эта женщина хоть и была абсолютно сумасшедшей, но прирожденная командирша: умела поставить себя так, чтобы все ее слушали.

– Долбите здесь. – Она ткнула пальцем в стену. – Большая дыра не нужна, главное – за что-нибудь зацепиться.

С дверью они провозились не меньше получаса. Сначала, поочередно сменяя друг друга, пробивали дыру в кирпичной кладке, затем, используя ломы как рычаги, принялись расшатывать саму дверь. Задачка казалась практически невыполнимой. Дверные петли вконец проржавели и покрылись бугристыми наростами. Не помогла даже бутыль масла, заранее припасенная Терезой: нечего было смазывать. Но они не сдавались. Толкали и тянули; наваливались на ломы то по двое, а то и вшестером, снова толкали и тянули. Шум и грохот в подземелье поднялся такой, что Хавьер успел пожалеть о том, что родился на свет с ушами. После сотой или тысячной попытки открыть дверь все были до того на взводе, что уже не сдерживались и орали друг на друга, не стесняясь в выражениях, причем особо отличилась фея соли, которая так и сыпала катлинскими словечками. На ее счастье, никто катлинский не знал, кроме Хавьера, который учил этот язык в школе. Учился он плохо и сейчас не понимал и половины из того, что говорила девица, но даже этого оказалось достаточно, чтобы он всерьез испугался за Санкре.

И все же в конце концов упорный труд принес плоды. Миллиметр за миллиметром дверь начала поддаваться, пока не открылась настолько, что в щель можно было протиснуться. Не всем, конечно.

– Эй! – возмутился Сильвия. – У меня, между прочим, широкая кость!

– Кость? – тяжело дыша, сказала Тереза. В желтом свете фонаря ее лицо блестело, будто смазанное маслом. – Боюсь, придется тебе снять шубу и втянуть живот. Прости, конечно, но в нашем деле без жертв не обойтись.

– Да, – согласился Сильвия. – Но всему есть границы! А если я застряну, что тогда? Я же перекрою пути к отступлению!

– Ерунда, – отмахнулась Тереза. – Отступать не в наших правилах.

– Каких еще правилах? Нет у нас никаких правил, в этом и суть!

Фея соли не стала дожидаться, чем закончится перепалка. Не сказав ни слова, она юркнула в щель и исчезла.

– Проклятье! – выругался Флип и поспешил за подругой. – Стой! Погоди!

С той стороны послышался грохот, как если бы упал десяток металлических кастрюль, а следом посыпались отборные катлинские ругательства.

– Черт с тобой! – не выдержал Сильвия, сбрасывая шубу. – Будете меня толкать!

И он полез в щель, которая – тут он оказался прав – не была рассчитана на человека его комплекции. Разумеется, он застрял, разумеется, обложил всех благим матом, и, разумеется, его пришлось толкать и тянуть, толкать и тянуть. Флип с феей соли старались с одной стороны, Хавьер, Тереза и Вторник – с другой, и казалось, что провозились они с этим не меньше, чем с дверью. За это время Хавьер узнал много нового о себе, о своих родственниках, каким-то образом стал бароном и был из баронов разжалован. Ситуация отдавала нездоровым абсурдом, и Хавьер был бесконечно счастлив, когда все разрешилось. Сам он протиснулся сквозь щель без особого труда, правда, сделать это пришлось трижды из-за чемодана с бомбой. Он бы и рад был забыть, где ее оставил, но Тереза напомнила.

Угольный подвал оказался крошечным, вшестером они набились туда как сельди в бочку.

– Ну, что дальше? – спросил Флип, переступая с ноги на ногу на хрустящем угле. Фея соли громко чихнула, и это оказалось заразным. Следом за ней чихнул Вторник, а затем и Сильвия – шумно, раскатисто, от души, уткнувшись лицом в сгиб локтя. Хавьер и сам едва сдерживался: от угольной пыли свербело в носу.

– Дальше? – Тереза подняла над головой фонарь и критически оглядела маленькую армию. – Предлагаю выбираться отсюда. Мы, конечно, подняли тот еще тарарам, но не думаю, что они ждут нападения. Так что внезапность – все еще наш козырь. Думаю, нужно захватить заложника, который сможет ввести нас в курс дела.

– Какого еще заложника? – не понял Флип.

– Сгодится любой, – отмахнулась Тереза. – Ночной сторож, медсестра какая-нибудь – в общем, первый встречный. Ну что, пошли?

И поскольку возражений не последовало, она протиснулась к маленькой, на сей раз уже деревянной, дверце, предположительно в котельную, и решительно распахнула ее наружу.

И в тот же миг долговязое лохматое чудище с