Моровое поветрие - Рита Хоффман

Ярина не знала, насколько хорошо Бурая ее понимает, но все равно болтала с медведицей, чтобы развеять дурные мысли и не чувствовать себя одинокой. И если немой слушатель из Бурой вышел неплохой, то каким она была проводником, Ярина пока не знала. Так или иначе, уходить от медведицы не хотелось – рядом с ней было спокойно.

У воды они просидели до полудня. Солнце поднялось, птицы запели, Бурая встала и пошла вдоль ручья, а Ярина пристроилась рядом. На душе у нее скверно было, но она не позволяла дурным мыслям сломить ее.

Да, отказались от нее матушка с батюшкой, да, прогнали соседи из деревни, так что ж теперь, руки на себя наложить? Нет уж, не привыкла Ярина отчаиваться, как бы темен ни был ее путь, к свету она обязательно выйдет, а коль не получится, сама огонь разведет!

Болели синяки и ссадины, идти тяжело было, да и на душе раны остались, но Ярина лишь выше поднимала подбородок. Нашла ветку упавшую, забрала ее с собой. Хромая нога давала о себе знать, но с палкой стало сподручнее. В волосы набился лесной мусор; наверняка теперь она походила на лешего, но оно и к лучшему – на лешего с камнями вряд ли кто-то пойдет.

Бурая раздвигала боками кусты, тропинку протаптывала, а Ярина брела следом. Вскоре есть захотелось, да так, что голова закружилась: во рту макового зернышка не было давным-давно. Она прищурилась, пытаясь высмотреть хотя бы ягоды, но ничего не замечала, а то, что оказывалось на виду, слизывала Бурая.

– Далеко идти-то? – наконец спросила Ярина. – Не ответишь, да? Оно и понятно… Знаешь, коль помру я от голода, ты мои косточки-то обглодай, чего добру пропадать.

Посмотрела на нее Бурая как на неразумную, головой тяжелой мотнула и пошла дальше. Вскоре шутить Ярине расхотелось: она устала, от голода сводило нутро. С неба солнце пропало, начало темнеть, а к селу они так и не вышли.

– Не помру я от голода, не помру… – бормотала Ярина. – Где ж это видано, чтоб колдушки просто так помирали? Зазря я, что ли, в деревне выжила?

Бурая тем временем подошла к дереву и потерлась об него. Ярина присела на пенек, оперлась на палку и прикрыла глаза. Ноги гудели, тело одолела слабость. Взглянув на подол сарафана, скривилась – рвань одна от него осталась. Как в таком виде к людям выходить? Чего доброго, и селяне камнями ее встретят.

– Ты дальше-то пойдешь? – спросила Ярина. – Или устала?

Бурая снова не ответила, встала на задние лапы и потянулась, вонзив острые когти в кору. Будто… указывая на что-то?

Кряхтя от боли в хромой ноге, Ярина поднялась с пня и подошла к заинтересовавшему медведицу дереву. Там, в тени густой листвы, оказалось спрятано небольшое дупло.

– Там что-то есть? А, чего я спрашиваю, собеседница из тебя скверная.

Рыкнув на нее, Бурая отошла от дерева и завалилась набок. Не только собеседница из нее оказалась скверная, но и помощница. Ярина фыркнула, подняла подол и завязала узлом над коленями, а закончив, схватилась за нижнюю ветку и начала забираться на дерево.

Кое-как добравшись до дупла, она заглянула в него и увидела перепуганную белку. Та смотрела на незваную гостью глазами-бусинками, прижав лапки к груди.

– Тебя я не трону, – серьезно сказала Ярина, – но коль есть у тебя чем угоститься, ты поделись, пожалуйста.

Белка медленно приблизилась к ее руке, обнюхала и вылезла из дупла. Села на ветку повыше, склонила голову и стала смотреть, как глупая женщина грабит ее гнездо.

Нащупав белкин схрон в углублении, Ярина вытащила жменю орехов и каких-то сушеных ягод, подняла голову и сказала хозяйке:

– Спасибо, что помереть не дала. Остальное себе оставь, пригодится еще.

Ярина спускалась медленно, но все равно изранила колени. Оказавшись на земле, она заметила выступившую на коже кровь, обтерла ее и без того грязным краем сарафана, а после села на теплую землю рядом с Бурой и разжала ладонь, в которую поместилась вся ее добыча.

Что ж…

С орехами все просто: сразу видно, что белка натаскала их из шишек, а вот ягоды… Сморщенные и высохшие, они совсем потеряли привычный вид, и Ярина не понимала, можно ли ими отравиться.

Подсунув ладонь под нос Бурой, она спросила:

– Что скажешь? Помру, если съем их?

Медведица вытянула губы, принюхалась, а после коротко рыкнула, явно уверенная, что Ярина поймет.

– Что ж, хорошо. Вот эту, черную, все же выброшу, мало ли что… Если помру – смерть моя будет на твоей совести.

Несколько ягод и пара орехов голода, конечно, не утолили, но на душе у Ярины стало немного легче. Она улеглась возле Бурой, подняла взгляд к темнеющему небу и долго смотрела на зажигавшиеся звезды.

«Значит, доля моя такая. Кто-то всю жизнь в поле спину гнет, кто-то со скотиной умеет обращаться, а я, выходит, колдушка теперь. Зря не верила бабке, но что уж теперь, улетела она птицей, ей мои извинения не нужны. Надеюсь только, что там, куда ее унесли крылья, жизнь спокойной будет. Без неблагодарного сына, без бестолковой невестки и без глупой внучки…»

Позволив себе поверить в обретенную силу, Ярина сосредоточенно прищурилась, высматривая на фоне темного неба хоть что-нибудь живое. Долго ждать не пришлось: ночная пичужка быстро промелькнула меж черных ветвей, но Ярина успела зацепиться за биение крошечного сердечка.

Ее дух устремился за птицей, дыхание сперло, а спустя мгновение она уже махала крыльями, пролетая над мрачной громадой леса. Ветер подхватывал ее и не давал упасть. А как красиво было вокруг! Наверняка ни один человек так высоко не забирался, не видел лесов густых, гор в тумане, раскинувшихся до горизонта полей.

Увидела Ярина и село, к которому шла, спустилась ниже, пролетела над крышами и трубами и уселась на дерево, разглядывая припозднившихся жителей: люди как люди, что мужики, что женщины, все здоровые, не отощавшие. Кто-то песню затянул в одном из дворов; Ярина почирикала, чтобы певца поддержать.

Вдруг остановилась под деревцем женщина, посмотрела прямо на нее и тихо сказала:

– Коль учиться хочешь, приходи своими ногами, а тварей лесных не нужно подсылать ко мне.

И вдруг выбросило ее из тельца птичьего, очнулась она на земле в лесу. Рядом Бурая мирно посапывала, ночные насекомые стрекотали, да ветер листвой шумел.

– Это что такое было? – шепотом спросила Ярина сама себя.

Положив голову на медвежий бок, она смежила веки и попыталась лицо незнакомки вспомнить. Кем бы та ни была, угадала ведь, что непростая птичка на ветке сидела!

«Ночью о таком думать – только беду кликать. Разберусь с этим завтра, когда солнце встанет».

Будто соглашаясь, Бурая всхрапнула во сне.

После избиения камнями Ярина была готова к чему угодно, но не к тому, что все селяне, заметившие ее, отвлекутся от своих дел и будут глазеть на нее, но не со злобой во взгляде, а с… пониманием?

Никто не боялся Бурую, никто не шарахался от похожей на лешего девицы, но подходить и знакомиться люди не торопились. Первым завести разговор решился тщедушный мужичок в латаной-перелатаной косоворотке.

– Ищешь кого, дочка?

– Ищу, – откликнулась Ярина. – Живет здесь красивая женщина, имени не знаю, могу сказать только, что она светлую косу вокруг головы укладывает.

– Так и знал, что к Душице пришла. Проводить вас или сами дойдете?

– Дойдем, не тревожься. Только на двор укажи.

Мужичок объяснил, как пройти к нужному дому; Ярина поблагодарила его, а когда пошла в нужную сторону, то заметила, что сельские женщины улыбаются, глядя на нее. Казалось, что они рады ей, вот только Ярина не понимала, чем заслужила столько внимания.

Душица ждала ее у калитки. Смотрела хитро, жевала стебелек. Завидев Бурую, не удивилась, лишь усмехнулась и крикнула:

– Медведица-то твоя местными не закусит?

– Да не должна, – ответила Ярина. – Особенно если покормишь ее сытно!

– Повезло вам, только козу забила. Проходите, раз пришли.

Ярина-то прошла во двор, а вот Бурая сквозь калитку протиснуться не смогла. Зафыркала, губы обиженно вытянула.

– Не пройдет, – вздохнула Ярина.

– Пусть лучше старается, – откликнулась Душица.

– Забор ведь сломает.

– Все равно новый ставить надо, – отмахнулась Душица.

Будто поняв ее, Бурая снова попыталась пролезть