Моровое поветрие - Рита Хоффман

– Одни неприятности от нас, – смущенно пробормотала Ярина.

– Это неприятности? Забор поваленный? – Душица рассмеялась. – Ох, девочка, слишком серьезно ты к жизни относишься. Пойдем в дом. Медведицу можешь на улице оставить, не тронет ее никто.

– Боюсь, как бы она кого не тронула.

– Собираешься хулиганить? – серьезно спросила Душица у Бурой.

Та фыркнула.

– Видишь? Не собирается. Так что пусть отдохнет, я ей мяса позже вынесу.

В доме – крохотные сени, светлая горница – было тепло и пахло едой.

Усевшись на лавку, Ярина опустила голову и почувствовала, как на плечи навалилась скопившаяся усталость.

– Ты по лесу шла, что ли? – Душица поставила на стол две кружки.

– Ага, – откликнулась Ярина.

– То-то я думаю, насквозь хвоей пропахла и землей прелой. А что за раны на тебе? Обидел кто?

– Обидел, – эхом повторила Ярина.

– Колени-то где ободрала?

– А это я к белке в дупло за орехами лазила.

Душица хмыкнула и покачала головой.

– Бедовая ты, ох, бедовая. Тебе баньку затопить, пока не стемнело? Потом поздно будет, банника злить я не люблю.

– Если несложно, затопи.

От того, как незнакомая женщина хлопотала из-за нее, хотелось сквозь землю провалиться.

– Пока отвар выпей, он с ромашкой. А я, – подняв деревянный ушат с мясом, Душица улыбнулась, – подругу твою накормлю.

Пах отвар сладко, будто в него добавили меда. О том, что едва знакомая женщина могла сделать что-то скверное, Ярина не подумала – слишком устала. После предательства родни и соседей следовало быть внимательнее, но разве у Душицы была причина ей вредить?

Отбросив опасения, Ярина отпила из кружки и блаженно зажмурилась.

Хозяйка вернулась нескоро, раскрасневшаяся и уставшая. К тому времени Ярина уже клевала носом, но, услышав скрип двери, встрепенулась и протерла глаза.

Поставив на пол пустой ушат, Душица улыбнулась и сказала:

– Сыта твоя подруга, можешь не переживать. И баня готова, если ты не передумала.

– Как тут передумаешь, от меня за версту мокрой шерстью несет, – неловко отшутилась Ярина.

– Намазка и одежда в предбаннике, на лавке. Проводить тебя?

– Не заблужусь, поди. Спасибо, Душица.

– Кто ж, кроме сестры, тебе поможет? – та улыбнулась. – Ступай, потом поговорим.

Выйдя из дома, Ярина потрепала Бурую за ухом, вдохнула свежий, сладкий воздух и расслабила сведенные усталостью плечи.

«Просплю два дня, – решила она. – Только бы в бане не уснуть».

Попарившись и смыв грязь, Ярина скрутила рваный сарафан в узел и решила, что сожжет его, как напоминание о злоключениях, которые ей пришлось пережить.

Как напоминание о предательстве.

Когда она вернулась в дом, в горнице горела только пара свечей. Душица у стола связывала травы в пучки, напевая что-то, а подняв голову и увидев Ярину, приветливо улыбнулась.

– Полегчало тебе?

– Очень, – призналась Ярина.

– Банька – дело доброе, все несчастья смыть помогает, всю боль. Теперь-то ты мне расскажешь, откуда взялась и как добралась до моего дома?

– Что тут рассказывать, – Ярина вздохнула, – просто все. Бабка моя перед смертью решила, что в наследство оставит мне дар, а старшие, как узнали об этом, камнями закидали, из деревни прогнали. Батюшка топором ударил… – Она снова вздохнула.

– Топором? – удивилась Душица.

– Обухом.

– Хоть не зарубил, с него бы сталось.

Ярина села на колченогую табуретку и облокотилась о стол. Долго молчала, собираясь с мыслями, затем спросила:

– Ну, что скажешь?

– А что тут говорить? Старухи часто против воли дар передают, нрав у них с возрастом совсем паршивый становится. Не ты первая, не ты последняя. – Душица хмыкнула с таким видом, будто ей приходилось объяснять самые очевидные в мире вещи. – Да и дар твой, прямо скажем, с хорошей стороны открылся: зверей лесных приручать можешь, глазами птичьими на мир смотреть.

– А мог иначе открыться?

– Мог. Бывает, девицы икать начинают, а потом изо рта у них жабы лезут. И никто помочь не может. А иногда обращаются в животное, а как вернуться – не знают, так и остаются кто кошкой, кто зайцем.

– Жуть какая, – поежилась Ярина.

– Так что тебе повезло. Медведица теперь в обиду тебя не даст, подругой твоей станет.

– А худо ей не будет от этого? Зверь все-таки.

– Не будет. Выбрала она тебя, твой дар. – Душица отложила травы и посмотрела на Ярину. – А меня-то ты как отыскала?

– Случайно. Лежала в лесу, мимо птицы летели, ну я и…

– Подселилась, – подсказала Душица.

– Выходит, так. Ну, а потом ты сама меня разглядела в ветвях.

– Значит, доля наша такая. Рада буду рассказать тебе, как с даром жить, как помогать, лечить, а коль захочешь, поведаю, как хворь наводить, сглаз…

– Я не хочу никому зла причинять, – перебила ее Ярина.

– А если защищаться придется? – укоризненно спросила Душица. – Думаешь, легко колдушкам живется?

– Тебя уважают вроде.

– Уважают, да только потому, что все свои тут. Но если не взойдут однажды посевы, если потеряют коровы молоко, угадай, кого винить будут?

– Неужто тебя?

– А кого еще? Им только дай повод обвинить кого-то в злой волшбе. Это ты еще не видела, что они творят, когда град посевы бьет…

– Что творят? – тихо спросила Ярина.

Душица ничего сказать не успела: что-то ударилось о крышу, скатилось с нее и упало на крыльцо. Колдушка нахмурилась, головой покачала, а на вопросительный взгляд ответила:

– Сестра явилась.

Дверь распахнулась, в горницу вошла девица неописуемой красоты, в одежде на городской манер, в красных сапожках. Коса русая до самой земли опускалась, бусы и серьги на ягоды рябины похожи были. Она огляделась, носик вздернутый сморщила и сказала капризно:

– Снова ты травы свои вонючие сушишь, вздохнуть невозможно! А кто это тут у нас?

Ярина не успела опомниться, как оказалась красавица позади нее. Ломкие пальцы в волосы зарылись, за сарафан подергали. Девица принюхалась, словно зверь какой, и прошептала:

– Не здешняя, нет, нет, чужая… Лесом пахнешь, елями да землей теплой. А зверь, зверь тоже твой? Мне бы такого…

Ярина поежилась, но двинуться не решилась, позволила красавице исследовать ее лицо пальцами и обнюхивать. Стерпела, когда та плечо ее прикусила, но тут Душица вмешалась:

– Будет! Напугаешь ведь!

– Она не должна меня бояться, – прошептала девица.

– Так с людьми не знакомятся, – ворчливо сказала Душица. – Сколько раз повторять?

– Разве человек она? – Красавица втянула носом воздух. – Колдушка. Наша.

– Наша, наша, отойди только.

Девица отстранилась, легко уселась на край стола, схватила пучок трав и скривилась.

– Полынь…

– А как еще рыбакам от мавок защищаться? – Душица пожала плечами.

– Туда и дорога твоим рыбакам, коль в топь забрели, – бросила девица.

Ярина молча наблюдала за их перепалкой. Да и что тут скажешь? Ничего она не понимала, сердце колотилось; от незнакомки силой пахло, да только не природной, а какой-то гнилой.

– Чего смотришь? – вдруг спросила та. – Чувствуешь, да?

– Н-нет, – соврала Ярина.

– Врушка!

Девица рассмеялась, показав длинные белые, как у дикого зверя, клыки. На лбу Ярины выступил холодный пот, руки задрожали.

– Не бойся, – сказала Душица. – Своих Чеслава не трогает.

– Своих? – тихо переспросила Ярина.

– Колдушек.

– И двоедушниц, – смеясь добавила Чеслава.

– Д-двоедушниц?

Совсем худо Ярине стало, захотелось сбежать, скрыться от этих черных, диких глаз. И пламя в них горело такое, что никакими словами его не опишешь.

– Нравится она мне, – вдруг сказала Чеслава. – Буду учить ее.

– Уверена? – с сомнением спросила Душица. – Как по мне, ей знахарство да волшба ближе.

– Всему обучим. Возьмем под крыло. Будет нам сестрой.

– Не ожидала я от тебя такого быстрого решения, – задумчиво протянула Душица. – Обычно ты кругами вокруг девиц ходишь да фыркаешь.

– Старая сила в ней, бабкина, да? – Чеслава снова воздух громко втянула. – А у бабки от ее бабки. А у ее бабки от…

– Поняли мы, поняли, – перебила Чеславу Душица. – Ты-то сама что скажешь? Нужна тебе помощь?

– И дом. И сёстры, – ввернула Чеслава.

Ярина задумалась.

Страшна была Чеслава, страшна и безумна. А вот Душице доверять хотелось. Неужто и впрямь они сестры? Названые или по крови?

– По крови, – вдруг сказала Чеслава. – Думаешь громко.

Ярина покраснела и отвела взгляд.

– Отвечай быстрее, – поторопила ее Чеслава и уже совсем другим тоном добавила: – Просто