Тьма. Том 8 - Лео Сухов

раздачи скучали несколько поваров, а за одним из столов додрёмывали, положив голову на руки, двое бойцов — видимо, после ночного дежурства. На нашу представительную компанию — два дворянина, воевода, сотник и командир разведчиков — здесь смотрели с немым вопросом, но без подобострастия.

Прежде чем кто-то успел что-то сказать, Слава остановил нас жестом. После чего быстрым шагом направился к поварам, негромко с ними поговорил, а уже через минуту вернулся с подносом, где стоял эмалированный чайник и пять чистых стаканов.

— Договорился… — коротко бросил он, расставляя всё на столе. — Баранок с завтрака не осталось, но чаю хоть залейся.

— Чай — это хорошо, по погоде… — одобрил Бархан.

И, отпив глоток, начал разговор первым, без лишних предисловий.

— Мои ребята — глаза и уши, — сказал он, глядя по очереди на меня, Давида и Славу. — Ваши — ударный кулак. Мы ведём, находим, указываем цели. Вы зачищаете. Мы помогаем, если нужно. На связи будем постоянно, но эфир в Серых землях дырявый, имейте в виду. Помехи, голоса из ниоткуда, а то и просто тишина. Обычные рации на большом удалении могут отказать.

— Понял, — кивнул я. — Мои бойцы к нерядовым ситуациям привыкли. Но без связи будет тяжело.

— Согласен, — поддержал Давид. — Как будем подстраховываться?

— У нас свои методы, — пояснил Бархан. — Сигналы руками, свист, следы на деревьях… Но главное — ваша готовность быстро действовать. Если мы показываем цель, отступать обычно поздно. Там, куда мы идём, болота уже просыпаются. Они ещё подо льдом, но так будет недолго. Техника дальше определённой точки не проедет. Придётся много двигаться пешком.

Мы обсуждали детали где-то с полчаса, сверяя карты и возможные сценарии. В разгар обсуждения маршрутов к столику подошёл один из ратников Дашкова:

— Фёдор Андреевич, его светлость просит вас на пару слов.

Я извинился и вышел из столовой. Сиятельный князь ждал на улице, возле внедорожника.

— Выдвигаетесь завтра в середине дня. В конце первой волны, — без лишних церемоний сказал он, а затем хмуро добавил: — Погода портится, Федь. Данные с метеоточек неутешительные. Возможны ранние оттепели. Вам надо спешить, пока болота не раскисли окончательно. Ваша цель — в самой их глубине.

С этими словами Дашков протянул мне свёрнутый вчетверо листок:

— Держи. Волны для ваших раций. Связь в тех местах… своеобразная. Помехи, искажения, эфирные «призраки»… А то её и вовсе нет. На этот случай… — князь достал из внутреннего кармана небольшой, похожий на телефонную трубку, артефакт. — Это будет работать надёжнее. Прямая связь через волны теньки. Но учти: каждый сеанс связи будет выжимать из тебя приличное количество капель. Поэтому держи запас.

Я взял артефакт, чувствуя его прохладу и тяжесть в руке.

— Понял. Спасибо, ваша светлость.

— С Богом, Барин! — усмехнулся Дашков и, развернувшись, залез в машину.

Остаток дня тянулся медленно, превратившись в одно тягостное ожидание. Мы с Авелиной пытались занять себя учёбой, но это, естественно, быстро наскучило. Можно было бы прогуляться по лагерю, но…

Кажется, мы и без того привлекали внимание. Слишком много глаз выцеливало нас повсюду, где бы я с женой ни появлялся.

Взгляды были разными, но каждый из них напрягал меня по-своему. Одни двусердые смотрели с настороженностью, будто мы опасные дикари, по ошибке попавшие в приличное общество. Другие — с неприязнью, словно мы заразны, и одно наше присутствие оскверняет чистый воздух в лагере.

Однако наиболее колючими были взгляды молодых аристократов, чьи предки, наверное, ещё при первом Дашкове служили. Они смотрели свысока, с немым презрением к выскочкам-провинциалам, устроившим стрельбу и разборки прямо в бараке, словно лихой люд в глухом углу.

Это всеобщее внимание, смешанное с осуждением и праздным любопытством, давило не хуже тяжёлого пресса. Даже привыкшая к подобному Авелина, хоть и не показывала виду, но всякий раз, ловя на себе чужой взгляд, едва заметно сжимала мою ладонь.

А мне хотелось просто и без затей надавать всем по наглым мордам. Собственно, понятное желание. Андрей, кстати, не понимал, отчего в его мире всякие звёзды иногда срываются на пустом месте. А вот я теперь понял. Мы были, как в аквариуме, и это не просто мешало, а эмоционально истощало. Будто каждый взгляд отщипывал от нас хоть маленький, но всё-таки кусочек.

Даже Тёма, дрыхнувший на кровати у нас в комнате, видимо, чувствовал напряжение. И временами, сквозь сон, издавал низкое ворчание куда-то в сторону коридора.

В итоге, мы просто заперлись в комнате, а там уже боролись со скукой, как могли. До тех пор, пока вечером в нашу дверь не постучали. Ровно три раза, чётко и сухо. На пороге стоял посыльный из штаба, молодой ратник с бесстрастным лицом. Без лишних слов он вручил мне плотный пакет из грубой серой бумаги и, развернувшись, так же молча ушёл.

Вернувшись в комнату, я разорвал пакет. Внутри лежала пачка документов. Схемы движения всех отрядов зачистки, испещрённые условными знаками. Отдельный лист с нашим маршрутом, разбитым на отрезки. На нём, кстати, были предусмотрительно обозначены точки привалов и ночёвок — крохотные островки относительной безопасности.

А в самом низу стопки бумаг — лаконичный отпечатанный приказ: «Отряду Седовых-Покровских выдвинуться 20.03.2034 в 14:00, в конце первой волны».

Утро началось с нарастающего гула моторов и командных криков. Лагерь гудел, как растревоженный улей, готовясь выпустить рой. Воздух был пропитан запахом выхлопов, оружейной смазки и всеобщего нервного напряжения.

Мои дружинники к сборам присоединились после завтрака. Как и разведчики Бархана, они носили к грузовикам ящики с патронами и снарядами, штабелями укладывая в кузова.

Кислый крутился возле нашей машины, в сотый раз проверяя работу всех узлов. В это же время Давид вёл свою, невидимую для большинства, но жизненно важную войну. Из раскрытого помещения Тылового Приказа доносился то его взвинченный голос, то казённые равнодушные интонации дьяков.

— Да вы не повредились ли мозгами? — едва не рычал Давид. — С этим запасом мы только до первого болота дотянем! А дальше что, на одной теньке и благих намерениях⁈ Вы хоть знаете, что в здешних лесах творится?

В ответ раздавался тихий занудный голос, вещавший про утверждённые количества. Но Давид не сдавался. В ход пошли намёки на «особые поручения его светлости», ссылки на боевые потери, которые надо заранее компенсировать — ну и, видимо, какие-то сугубо личные договорённости. Возможно, подкреплённые парой-тройкой бутылочек арбуна из наших домашних запасов, которые Давид, как я видел, привёз с собой.

В конце концов, Мережковскому-таки удалось выцарапать лишнюю бочку солярки и несколько дополнительных ящиков консервов. А наши ребята, с видом заправских контрабандистов, тут же загрузили добычу в самый