Тьма. Том 8 - Лео Сухов

Авелина, вцепившись в короб с яйцом, спешно настраивала купол. Я видел в теневом зрении, как меняется его форма в попытке закрыть как можно больше. Однако это было неверное решение. Ей бы выставить хоть какую-то, но крепкую защиту, которая стала бы опорой для бойцов.

Время замедлилось, когда я увидел три огромных туши, в хлопьях снега из-под копыт летящих на наш грузовик. Выскочившие ребята Хлебова на миг замешкались. И я бы тоже замешкался при виде такого… Но у меня, в отличие от них, было время всё оценить.

Испугаться…

Успокоиться…

Оценить ещё раз…

Подумать получше…

И, спрыгнув на снег, очень-очень быстро сплести огненную стену. Прямо на пути несущихся зверей. И это была не просто стена огня, нет… В мире Андрея были зажигалки с турбонаддувом.

Это была именно такая стена огня. А поддерживали её плетения ветра и скорости.

Пламя с рёвом взметнулось перед огромными пятачками. Раздался истеричный, очень громкий визг. А спустя секунду кабаны рванули назад, на ходу полыхая и превращаясь в шашлык.

— М-м-м! Мясо! — радостно осклабился Хлебов, опомнившийся первым, и пустил короткую очередь, срезая одно из животных у соседнего грузовика.

Просто звери… Очень большие, очень злые, но животные. С присущими им страхами, с ещё работающим инстинктом самосохранения.

И всё равно организовать оборону было сложно. Даже с моей помощью и щитом, всё-таки выставленным Авелиной.

Тем более, пока стволы были развёрнуты к кабанам, с тыла, из-за деревьев, выскользнули серые тени.

Волки. Похоже, та самая стая, что ночью пробовала нас на зуб. Поредевшая, но оттого лишь более злая. Они молча, по-волчьи умно, принялись рвать щит когтями. Именно с той стороны, где у нас не было ни одного ствола. Мы бы, может, и не узнали о них, но предупредила Авелина, которая чувствовала всё, что происходит с защитой Покровских:

— Волки сзади!

— Хлебов! По волкам! — рявкнул я, разворачивая пятёрку охранников на новых врагов.

Именно в этот момент в бой вступил Тёма. Видимо, решил, что надо прикрыть двуногих хоть с одной стороны. Он, как серая молния, вынырнул из-под нашего грузовика. И, проскочив защиту, вцепился в спину ближайшему кабану.

Да, кабан был тяжелее, сильнее и, вероятно, выносливее. Он с рёвом вскочил на дыбы, но сбросить котяру, впившегося всеми когтями, не смог. От обиды вепрь закрутился на месте, а потом взвизгнул от боли и… Случайно, видимо, а может, и от мерзости характера наподдал клыками собрату, пробегавшему мимо. Вопли, кровища, два матёрых кабана сцепились в жестокой драке…

А Тёма трепал уже следующую цель.

Это короткое замешательство очень помогло. Во всяком случае, позволило Славе и Давиду сбить бойцов в плотную группу под щитом, чтобы открыть по зверям ураганный огонь. Уже не жалея патронов, моя дружина выкашивала всё враждебное вокруг. Бойцы, злые от испытанного страха, обиженные за раненых товарищей, стреляли и стреляли. Как будто их руки не знали усталости, а боезапас в ящиках — конца.

И зверьё дрогнуло. Сначала кабаны у наших грузовиков, затем — волки, а следом и кабаны, лезшие на машины впереди. Животные бежали обратно в лес, подвывая, повизгивая и похрюкивая. Причём я не взялся бы утверждать, что хрюкали именно кабаны, а не волки. С этим изменённым зверьём нельзя было утверждать наверняка.

На земле остались лежать туши убитых, тела людей и перевёрнутая техника.

— Дутный Михаил! — представился двусердый, руководивший отрядом, на помощь которому мы выскочили. — Спасибо вам.

— Фёдор Седов-Покровский, моя жена — Авелина, — показал я на супругу, спустившуюся из кузова. — Не за что…

— Наслышан, — кивнул мужчина. — Вовремя вы подъехали… Вовремя…

— Наверно, — так же немногословно отозвался я.

Разговаривать не хотелось, если честно. Внутри была какая-то опустошённость. Пусть мы и потеряли лишь одного бойца, но, как мне успели доложить — из строя выбыло ещё десять человек. И двое из них в ближайшее время в строй не вернутся.

Одному отгрызли кисть руки, а запястье измочалили так, что хоть обрезай. Второму повезло чуть больше: ему при падении грузовика переломало ноги. Кисть мы искали, но не нашли, и это очень расстраивало. Оторванную конечность лекари прирастить могли. А вот вырастить новую…

Тоже могли, конечно. Жаль, стоимость была негуманная. И длился процесс месяца три. Вон, мой бывший десятник с нами так и не поехал. У него ещё выращивание ног толком не завершилось. И ведь он бы нам сильно сейчас пригодился. Порядка в моей дружине не хватало.

Мережковский метался между бойцами, раздавая приказы. Мои люди пытались поставить технику на колёса, вот только не все грузовики заводились. И неудивительно, после таранного-то удара огромных кабанов…

И ладно бы у всех машин колёса крутились. Но ведь были такие, у которых полетела ходовая часть. Их теперь разве что за собой получилось бы тащить.

А тут ещё стали поступать сообщения от других отрядов… Картина, которую доложил радист, слушавший общие частоты, была удручающе одинаковой для всех.

Серые земли ударили первыми. И сделали это согласованно и сокрушительно. В общем-то, наши потери, если сравнивать, были не такими уж устрашающими.

— Надо нам, Фёдор, тут лагерем вставать! — предложил мне Михаил Дутный. — У вас технику побили, у нас побили… Но у меня, к тому же, больше половины дружины затоптали. Так что… Есть лишние машины-то теперь…

— Давайте вставать, — согласился я. — Но укрепиться бы надо. Хоть ежей деревянных наделать. А лучше частокол или засеку.

— Да какая тут засека! — вздохнул Михаил. — Не лес, а одно название…

В этот момент из-за деревьев показались люди Бархана. Три снегохода тащили за собой четвёртый волоком. Они остановились метрах в двадцати от нас. Трое разведчиков слезли, и сразу стало понятно: они смертельно устали.

А на сиденье четвёртого снегохода, пристёгнутый ремнями, лежал их товарищ. Его голова была безвольно запрокинута, а камуфляжный комбинезон в районе груди и живота представлял собой один сплошной, тёмный от крови ком.

Бархан, выругавшись, кинулся к своим выяснять, в чём дело. Хотя и так было ясно… Один из разведчиков оказался на пути у несущихся кабанов. Снегоход — в хлам. Разведчик растоптан. И тут лекари уж точно были бессильны.

— Давид! — позвал я своего начальника охраны и дружины, проходившего мимо. — Ставим общий лагерь и укрепляемся. Будем решать, что дальше делать.

— Ясно, вашбродь! — мрачно кивнул тот.

Серые земли оказались опаснее, чем думал я. И даже опаснее, чем думали те, кто сюда уже не один раз ходил.

Интерлюдия I

К юго-западу от Ишима, за