Танец Клинков: Академия убийц - kv23 Иван

class="p1">Пируэт — простое вращение — стал её первым открытием. Быстрый, на грани потери контроля, он создавал хаотичный вихрь пыли и воздуха, способный ослепить и дезориентировать. Медленный, выверенный, он соткал вокруг неё мерцающий защитный барьер. Она падала, поднималась, снова падала, её тело покрывалось синяками от столкновений с обломками скамей, но с каждой попыткой она чувствовала, как магия откликается всё охотнее. Серебристые следы её движений, поначалу тусклые и рваные, становились всё ярче, покрывая стены и пол зала светящейся паутиной.

Днём её ждал ад наяву. Тренировки с Мастером Борисом. Это была грубая, тупая работа, лишённая всякой грации. Отжимания, подтягивания, приседания. Её тело кричало, мышцы горели. Прогресс был мучительно медленным. Десять отжиманий превратились в пятнадцать. Ноль подтягиваний так и остался нулём. Но она не сдавалась. Боль стала её постоянной спутницей, как когда-то в балетной школе. Борис не хвалил. Он лишь смотрел своим тяжёлым взглядом и иногда ронял: «Лучше. Продолжай». И этого было достаточно.

В субботу, под покровом ночи, она пришла к Григорию. Его кабинет, пахнущий старыми книгами и травами, был островом спокойствия. Она показала ему свои наработки. Он смотрел молча, его лицо было непроницаемо.

— Твой пируэт создаёт вихрь, но он дикий, неконтролируемый, — наконец сказал он. — Ты пытаешься взять скоростью. Но в магии, как и в бою, контроль важнее скорости. Попробуй медленнее. Сознательно направляй Поток.

В центре кабинета, где Григорий заранее освободил место, она попробовала. Медленное вращение, каждый мускул напряжён, всё внимание сосредоточено на тепле в груди, которое растекалось по телу. Вихрь был слабее, но он двигался по её воле, формируя перед ней плотный, упругий щит.

— Вот, — кивнул Григорий. — Видишь? Не сила, а контроль. В твоём танце центр — это твой корпус. Держи его стабильным, как ось мира, а конечности пусть будут твоим оружием. Тогда магия обретёт фокус.

В столовой что-то изменилось. Она больше не была невидимкой. После её победы над Викторией студенты начали её замечать. Некоторые кивали при встрече. Макс теперь всегда садился рядом, и их молчаливые завтраки стали для неё опорой. Виктория тоже смотрела. Но теперь в её взгляде не было презрения. Была холодная, выжидающая ненависть змеи, готовящейся к броску.

Неделя 2: Контроль

Одиночные движения были хороши, но бой — это диалог. Анна начала сплетать свои па в комбинации, в смертоносные фразы. В заброшенном зале она часами отрабатывала первую связку: арабеск для блока, молниеносное па-де-бурре для ухода с линии атаки и завершающее, рубящее фуэте. Поначалу получалось неуклюже, она сбивалась с ритма. Но постепенно движения слились в единый, плавный, смертоносный танец. Магические следы больше не были отдельными линиями, они сплетались в непрерывный, сияющий узор.

На занятиях Школы Кинжала она тоже начала делать успехи. Упражнение с движущимися мишенями. Раньше она мазала, её движения были слишком широкими. Теперь же, используя балетную координацию и чувство момента, она выбрасывала руку с кинжалом, как в батман тандю, — резко, точно, от бедра. Десять из десяти. Даже Мастер Дмитрий, проходя мимо, процедил сквозь зубы: «Точность улучшилась. Продолжай». Эта скупая похвала была для неё дороже золота.

Субботний урок с Григорием был посвящён дыханию и ритму.

— Вдох — накопление Потока, — объяснял он. — Выдох — его высвобождение. Синхронизируй танец с дыханием, и твоя магия станет эффективнее, ты будешь тратить меньше сил.

— И ритм, — продолжал он. — В бою, как и в музыке, ритм решает всё. Не будь монотонной. Меняй темп. Рваный, быстрый ритм для атаки, медленный, тягучий — для защиты. Сбей противника с его собственного ритма, и он станет уязвим.

Анна поняла. Это было как в балете. Смена темпа, от адажио к аллегро, создавала напряжение, удивляла, захватывала. Теперь это будет удивлять и убивать.

Неделя 3: Сила

Тело начало меняться. Адские тренировки с Борисом приносили плоды. Мышцы, окрепшие и налившиеся силой, больше не кричали от боли, а гудели приятной усталостью. Прогресс был очевиден: тридцать отжиманий, восемьдесят приседаний и, о чудо, три полных, чистых подтягивания!

— Хорошо, — кивнул Борис, и в его глазах промелькнуло настоящее уважение. — Видишь? Тело — глина. Лепи из него то, что тебе нужно. Через месяц будешь вдвое сильнее.

В редкие свободные часы Анна пропадала в библиотеке. Она читала всё, что могла найти о Семи Школах, об истории магии. И однажды, в пыльном фолианте, она наткнулась на упоминание легенды о Восьмой Школе. Школе Танца, где ассасины использовали искусство как оружие. Школа, техники которой считались утерянными после древней войны.

Она улыбнулась. Не утеряны. Она возрождала их. Это чувство причастности к чему-то великому наполнило её новой решимостью.

В ту ночь, в своём заброшенном зале, она создала свою первую ката, свою первую законченную форму. Это была минута чистого, смертоносного искусства. Плавные, накапливающие силу движения перетекали в вихревую защиту пируэтов, затем — в атакующую мощь гран-жете и завершались серией режущих ударов фуэте. Магические следы сплетались в гипнотический узор света. Она закончила форму в позе арабеск, тяжело дыша, но с чувством глубокого удовлетворения. Это было начало.

Неделя 4: Испытание

На еженедельном ранговом турнире её поставили против студента из Школы Цепи. Он пытался опутать её, связать, лишить её главного преимущества — движения. Но она была слишком быстра, слишком неуловима. Уклоняясь от летящих цепей, она выждала момент и нанесла короткий, точный удар ногой в стиле фуэте по его руке. Цепь со звоном упала на пол. Победа. Её ранг поднялся с предпоследнего места до двадцать второго. Маленький шаг, но такой важный.

Их дружба с Максом крепла. Они часто тренировались вместе на вечернем полигоне — он отрабатывал силовые приёмы, она — растяжку.

— Ты изменилась, — сказал он однажды, глядя на неё. — Стала… увереннее.

— Я много работаю.

— Это видно. Даже Виктория тебя не трогает. Выжидает.

— Я знаю, — кивнула Анна. — Она как змея в траве. Ударит, когда я меньше всего буду этого ждать.

— Будь готова, — серьёзно сказал он.

— Я готова, — ответила она, и в её голосе была сталь.

Последний урок месяца у Григория стал для неё откровением. Она показала ему свою первую форму. Он смотрел молча, от начала до конца, его лицо было непроницаемо.

— Впечатляюще, — наконец произнёс он. — Ты создала нечто уникальное. Школа Танца… возможно, это не просто твой стиль. Возможно, это будущее. Но помни: уникальность — это и сила, и слабость. Никто не знает твоих техник, и в этом твоё преимущество. Но ты одна. У тебя нет учителей, кроме меня. Каждая твоя ошибка может стать последней.